Тимур Абдуллаев, Archinform : «Хаотичное размещение высоток в центре города — это как неумело сделанная пластическая операция»

Новая застройка не должна кардинально менять исторический облик Екатеринбурга. Однако, к сожалению, такое происходит, когда высотки накладываются на силуэт центральной части города, считает основатель архитектурного бюро Archinform Тимур Абдуллаев. Чтобы искоренить эту тенденцию, по, его мнению необходимо прекратить хаотичное размещение высотных новостроек в центре.

О том, какой должна быть этажность объектов в центре, как превратить Вайнера из кричащего тоннеля в привлекательную улицу, а также о том, как сделать пешехода главных в исторической части города, читайте в интервью JustMedia.ru с бывшим главным архитектором города.  

—Тимур Насырович, за последние несколько лет нам представили несколько абсолютно противоположных проектов реконструкции Вайнера. Во многих из них предлагается добавить сюда какие-то новые объекты, например, сцену. Действительно ли это здесь нужно? Как вы считаете, что надо сделать, чтобы улица перестала быть просто транзитной и стала привлекательной для горожан?

—С удивлением смотрю на все эти обсуждения и риторические вопросы: «А почему, что бы мы ни делали, улица все равно остается Вайнера, а не превращается в Арбат?». Хотя московский Арбат — это странное сравнение, потому что это еще тот пешеходный маршрутик. На мой взгляд, на Вайнера людям не хватает уюта. Хочется как можно быстрее пробежать по улице и забыть. Почему? Во-первых, из-за огромного количества дешевой торговли и общепита, непонятных полувременных торговых точек. Во-вторых, из-за отсутствия дизайн-кода в оформлении входных групп и вывесок. Сами здания и отдельные участки этой улицы вполне неплохие. Учитывая все это, у меня для Вайнера есть простой рецепт: запретить многие вещи, избавиться от засилья дешевой торговли и максимально озеленить. Последнее позволит исключить тоннельное просматривание улицы насквозь. Сегодня мы идем по ней, как по коридору, видя ее перспективу через три квартала, и это не очень хорошо.

Понятно, что из-за коридоров сетей, которые идут под землей, мы не сможем в прямом смысле этого слова высадить здесь деревья. Придется решать эту проблему с помощью мобильного озеленения. Есть 3D-пластика, позволяющая сделать искусственные холмы, высадить трех-, четырех-, шестиметровые деревья с раскидистыми кронами, которые создадут тень. Массив листвы поглотил бы гулкость, позволил изменить акустическое восприятие улицы и мгновенно поменять ее характер. Мы перестали бы видеть Вайнера как кричащий, шумящий, визуально замусоренный тоннель.

Давайте представим обратную ситуацию. Если бы какую-то улицу, напротив, лишили деревьев. Вспомните, как до неузнаваемости изменилась Грибоедова, когда на ней вырубили деревья. Бульварная улица стала голой, похожей на плешивого человека, обнажившего свое непривлекательное лицо. Или представим, что кто-то вырубит аллею на Ленина. Это бы в корне изменило образ улицы. На Вайнера надо пойти от обратного.

—Вы упомянули отсутствие дизайн-кода на Вайнера. Как раз накануне прошло обсуждение последнего для летних кафе. Правда, сторонники этой концепции сомневаются, что собственники дадут что-то поменять. Насколько сложно вводить единый стиль для города в плане вывесок, оформления и нужно ли это Екатеринбургу. В целом у нас все плохо или хорошо с визуальным единством?

—С единством не очень хорошо. Есть много вещей, которые стоило бы привести в порядок, но не всегда есть для этого инструменты. Когда я был главным архитектором города, мы активно работали в этом направлении совместно с комитетом по товарному рынку и комитетом по благоустройству. Смогли многие вещи привести к единому знаменателю, но, спустя несколько лет, положение об АГО (Архитектурно-градостроительном облике объектов капитального строительства — прим. ред.) в городе отменили. В документе содержалось много важных вещей о паспортизации фасадов и дизайн-коде.

Всегда самым слабым звеном во всей этой истории являлось то, как потребовать соблюдения всех этих правил от собственников, особенно в условиях отсутствия правового механизма. А в ситуации, когда даже формально правил никаких нет, то непонятно, как вообще что-то требовать от владельцев. Просто сказать, что мы выпустили рекомендации и считаем, что они хорошие, — не вариант. Считать можно все что угодно. Все это субъективно. Но отказываться от этой темы однозначно нельзя. Надо дальше работать по ней.

Что касается конкретно летних кафе, то, мне кажется, что этот вопрос чуть более сложный, чем просто дизайн-код, когда мы можем сказать, что крыльца могут быть в таком виде, вывески — в таком, а витрина – вот в таком. Тема летних кафе очень кастомизированная. Сами ситуации, при которых в тех или иных местах возникают такие объекты, чрезмерно разнообразны, и, наверное, в этом есть своя прелесть. То, что было предложено в рамках обсуждения, мне кажется слишком упрощенным. Нельзя в этом вопросе свести все к простой универсальности. Она лишает привлекательности городскую среду.

Понятно, что владельцы объектов в существующих климатических условиях всячески пытаются продлить их срок службы. Но я точно не сторонник того, чтобы они превращались в полукапитальные объекты. Потому что в несезон, когда там нет жизни, городские улицы они не украшают.

Для летних кафе, на мой взгляд, должен быть не дизайн-код, а базовые правила, которые нельзя нарушать. Например, как я уже сказал выше, не разрешать капитальные фундаменты и навесы. Но можно продумать систему защиты от ветра и дождя. Предусмотреть возможность установки обогревателей. А делать регламент для мебели — это уже перебор. Но опять же, мы можем придумать что угодно, а вот кто и как будет внедрять эти правила и контролировать их выполнение, уже более сложный вопрос.

—Больше пяти лет назад в интервью вы говорили, что главным на улице должен стать пешеход. Время идет, но этого не происходит. Что нужно сделать, чтобы решить транспортный коллапс на улицах Екатеринбурга?

—Универсального рецепта нет. Но даже наш климат не помеха для того, чтобы создавать как можно больше пешеходных пространств. Для этого нужно меньше пространства отдавать автомобилям. Давайте представим Радищева. Что мы там видим? По 1,5 метра тротуара справа и слева, в некоторых местах люди пытаются протиснуться между дорожным ограждением, фонарным столбом и фасадом зданий, а если еще и выпал снег, то просто гуськом идут друг за другом, потому что места нет. Зато мы имеем широченный транспортный профиль, по которому всегда в три ряда в две стороны стоят пробки. Так вот, если бы это было по одному ряду, а не по три, то мы бы существенно расширили тротуар с каждой стороны, высадили деревья и пользовались этой улицей по-другому. Думаю, пропускная способность Радищева от этого бы не пострадала, потому как проезжая ее, автомобилисты так или иначе попадают в следующее бутылочное горлышко, например, на двухполосную Добролюбова. Поэтому разумно было бы пересмотреть приоритеты движения в центре города, заузив транспортные полосы, отдав освободившееся пространство пешеходам. 

—А что делать с хаотичной парковкой? Люди бросают машины вторым и даже третьи рядом, получается один такой остановился на «аварийке» или просто для разгрузки товаров, а в итоге вся улица встала.

—Необходимо физически не создавать возможности для паркования. По одной полосе в каждую сторону. Тогда ты либо едешь, либо тебя здесь нет. Тут даже эвакуатор не понадобится, потому что тебя твои соседи вынесут с машиной. Простой пример. У нас заузили Вайнера. Сейчас она однополосная. Я по ней стал быстрее проезжать. Ушла возможность хаотичного паркования вдоль улицы, и проехать стало проще. Если твоя цель не бросить машину где попало, а проехать, то ты от этого только выиграешь. Далеко за примером ходить не надо. Весь центр Москвы двухполосный. И Москва стояла, а после реализации программы «Моя улица», в рамках которой заузили проезжую часть, столица поехала. А москвичи все сказали: «Ой, какой у нас город европейский стал. Мы теперь тут ходим, на самокатах катаемся, у нас кафе везде, озеленение». Сейчас, если провести опрос, то даже все эти транспортные любители скажут, что им проще стало ездить. В пределах исторического центра никакого другого рецепта не существует. Также хорошая была история с платным паркованием, жалко, что эта система сейчас не работает.

—Возвращаясь к объектам капитального строительства. На месте гостиницы Дели глава города анонсировал трехэтажный ТиДЦ с гастрорынком. Насколько хорошо такой объект впишется на этом месте?

—Некоторое время назад наше бюро также разрабатывало концептуальное предложение для этого участка и как раз в подобном формате: с ресторанами и общественным торговым пространством, который бы стал местом притяжения на набережной и содержал бы в себе новую для города функцию. Подобные истории уже давно реализованы во многих городах России. С моей точки зрения, место неординарное, поэтому требует и интересной функции. Хотелось бы, чтобы последняя не замыкалась на чём-то банальном, а все-таки генерировала городскую жизнь. Объект расположен на набережной, поэтому раскрывает дополнительные возможности. Например, в нашем проекте здание имело эксплуатируемые кровли.

В целом функции для такого проекта могли бы быть и более затейливыми, чем гастрорынок, например, планетарий. В рамках проекта Школы главного архитектора мы давали эту территорию для осмысления детям, но с такой формулировкой вопроса: «Что бы вы хотели иметь в нашем городе, чего сегодня нет?». Мне кажется, что для этого места можно было бы даже провести сначала конкурс не проектов, а идей по поводу того, что здесь можно разместить, чтобы создать новый ценный объект для города.  

—Раз заговорили про ШГА, то не могу не спросить ваше мнение по двум кейсам оттуда. Речь про небоскреб «Призма» и благоустройство сквера на Метеогорке.

—Вопрос с «Призмой» непростой. Если смотреть на него как на архитектурный объект в чистом виде, то приспособить его очень сложно, потому что он выполнен с нарушением строительных норм. Есть требования безопасности. Если конструкция объективно им не соответствует, то что бы ты с ней ни делал, она будет незаконна и опасна. Но можно на это смотреть не просто как на здание, а как на арт-объект. Так же как в свое время в городе обсуждали потенциал телебашни, искали разные причудливые форматы.

«Призма» могла бы стать самыми большими в мире солнечными часами, циферблатом для которых была бы вся привокзальная площадь (улыбается). Это только с одной стороны может казаться шуткой, а с другой — иногда в абсолютно заурядных городах появляются необычные архитектурные объекты, и они становятся всемирно известными. Тот же испанский Бильбао. Почему бы нет? Надо расширить рамки. Смотреть не как на объект капстроительства, а как на новую необычную функцию.

—Как сделать привлекательным парк на Метеогорке?

—У места нет интересного сценария, а я считаю, что любая архитектура или благоустройство должны его иметь. Сегодня горожане в основном используют это пространство как транзит, срезая через него расстояние от одного перекрёстка до другого. При этом участок имеет активный рельеф: нужно подниматься по лестнице, пробираться через сугробы, которые не всегда оперативно убирают. У ребят на школе было предложение: превратить этот объект в лабиринт, чтобы человек, зайдя в парк, как можно дольше искал выход. С одной стороны — это неудобство, а с другой — необычный сценарий.

Человек оказывается в пространстве, в котором ему предлагаются новые функции. Здесь бы хорошо вписалось уютное кафе, которое люди бы посещали. Парк-лабиринт стал бы настоящей городской легендой. Зашел и вышел, но не сразу; вышел, но не там, где хотел; вышел, но не с пустыми руками; зашел голодный, а вышел сытый (улыбается). Создание городских легенд, которые привлекают горожан и туристов, — это как раз работа архитекторов, урбанистов, градостроителей.  

—У Высоцкого постоят второй небоскреб. Уже прошли общественные слушания. Как считаете, сможет ли здесь вписаться вторая высотка? И может ли этот квартал стать своего рода вторым Екатеринбург-сити?  

—Это уже не вторая планируемая здесь высотка. Есть еще замороженный проект Opera Tower. Но даже, если оба проекта будут реализованы, место для высотного центра сомнительное. Такие локации должны быть эпицентром городской жизни с хорошо развитой инфраструктурой, логистикой и интенсивным пересечением пешеходных потоков. Но на территории возле «Высоцкого» появление новой высотной застройки, скорее, создаст неудобства для жителей. Екатеринбург-сити, находясь в зоне набережной, замыкая Вайнера и выходя на набережную, имеет логические предпосылки для высотного развития. То, что касается площадки с «Высоцким», то это более хаотичное архитектурно-градостроительное развитие. Первый высотный объект появился как здание, категорически спорное и в основном воспринимающееся людьми негативно.

—Как продвигается возведение еще одного высотного объекта на пересечении Вайнера и Февральской Революции, перед которым обещали шикарное благоустройство?

—Проектом предусмотрена не только высотка, но и большой подземный паркинг, над которым будет сквер. Когда я слышу, что вот из-за этого объекта тут город чего-то лишили, то мне всегда хочется спросить: «Чего именно?». Этой территорией никогда не пользовались. Сначала там стоял забор, потом была парковка. А сейчас мы как раз создадим более интересный сценарий. Здание высотное, но оно здесь логично вписано и открывает квартал Екатеринбург-сити. Сквер с интересными точками притяжения точно включится в городскую рекреационную сеть и будет востребован у горожан.

—Если в целом говорить про высотное строительство в центре, то есть ли улицы/кварталы, где бы вы запретили небоскребы?

—Точнее сказать не запретил бы, а не одобрил. В свое время в городе обсуждалась тема объемно-пространственных регламентов, когда отправной точкой было восприятие городских масштабов. Я считаю, что в любой квартал 4-, 5-этажных зданий нежелательно ставить 20-этажку. Это разрушает и девальвирует сложившуюся городскую среду. А часто эта 3-, 4-, 5-этажная застройка еще и имеет историческую ценность. Мы сейчас говорим не про отдаленные районы, а про центр. Это не означает, что в зоне последнего не должно быть ничего нового, но необходим высотный регламент, как, например, в Казани. Там в центре тоже есть новостройки, но они не перешагивают планку в восемь этажей, поэтому не смотрятся слишком вызывающе на фоне исторических зданий, не разрушают историческую целостность города.

Новая застройка не должна кардинально менять облик исторической части города. Но в Екатеринбурге часто все наоборот. Сегодня, когда мы движемся от Плотинки в сторону ВИЗа, то видим, что высотные объемы ЖК на Ленина, 8 наложились на силуэт центральной городской части со шпилем администрации. И это не вопрос архитектурных качеств новостроек. Сделаны они по качеству материалов, планировке, благоустройству неплохо, и люди, которые там будут жить, наверное, останутся довольны. Но мы в каком-то смысле теряем лицо Екатеринбурга. Поэтому к высотному строительству в центре надо относиться очень аккуратно. Хаотичное размещение таких объектов – это как неумело сделанная пластическая операция. Стала ли девушка красивее с большими губами или с большими глазами? Воспринимается-то при этом образ целиком.

—Много лет уже говорят о проекте Малая Голландия у ЦПКиО. Насколько вообще возможна реализация такого проекта в пойме Исети? Не уничтожит ли это пруд в той части реки?

—Чисто физически это, конечно, возможно. Но я до конца не понимаю вопрос целесообразности реализации проекта. В том районе есть много территорий справа и слева от реки, которые нуждаются в редевелопменте. Строительство в таком виде, в каком презентовалось, мне кажется, даже для застройщика может оказаться нецелесообразным. Это слишком дорогое инженерное упражнение, и если заложить его в стоимость квадратного метра, то это будет какая-то суперэлитная категория жилья. А дальше возникает вопрос: «Это действительно то место, где надо возводить элитную недвижимость? И готовы ли будут люди платить большие деньги за этот уникальный формат?». Поэтому для начала надо понять, насколько эта идея жизнеспособна.