Архитектор встретил свою вторую половинку в художественной школе.
Архитектор и глава издательства Tatlin Эдуард Кубенский познакомился с будущей супругой Татьяной в художественный школе. Девочку уже в то время признали жутко талантливой, и влюбленный в юного гения Эдуард не смел рассчитывать на взаимность. Трогательная история знакомства супругов Кубенских в нашем праздничном спецпроекте, посвященном Дню святого Валентина.
«Я попал в художку не по своей воле. Классный руководитель и мой учитель по русскому языку и литературе Валентина Ивановна Гайдукова рекомендовала моей маме «отдать мальчика в художественную школу». Видимо, данное предложение было сделано, потому что русский с литературой у меня шли на «тройку», а ребенок я был подвижный и с фантазией, о чем говорит хотя бы тот факт, что однажды, когда меня спросили, что такое салют, я, ни разу не видевший его вживую, абсолютно искренне сказал — это когда из пушки цветами стреляют. Чем вызвал насмешки сверстников.
А еще я любил во время уроков смотреть в окно через дефекты стекла, за что частенько получал замечания от учителей. В итоге мама сказала: «Будешь художником». Я долго сопротивлялся, думая, что искусство — это девичье занятие.
Год уже начался, а вступительные экзамены в ДХШ закончились еще летом. Мама договорилась, чтобы меня взяли без экзаменов — «только попробовать». Меня определили в класс к Александру Федоровичу Пикулеву. В классе, к моему удивлению, оказались не только девочки, но и мальчики. Несмотря на мой, отличный от других взгляд на привычные вещи, дела у меня шли так же плачевно, как и по русскому. А еще через весь город я, как дурак, должен был три раза в неделю таскаться с деревянным ящичком на веревке через плечо, в котором носил свои рисунки.
Я старался пройти по улице как можно быстрее и не попадаться на глаза друзьям и знакомым. Слава богу, никто из класса в художку не ходил, и я смог какое-то время хранить все это в тайне, но недолго. Вскоре слух дошел до школы, а позже и до двора. Мне казалось, что моему позору не будет конца. Но после нескольких семейных скандалов, мы с мамой решили продолжить постигать прекрасное. Так я стал нонконформистом.
Вдохновение, по-прежнему, проходило мимо, а моя подвижность только увеличивалась, и однажды на перемене я умудрился разбить лампу. Встал вопрос о моем отчислении. Со словами «слушай всех, а делай по-своему» Александр Федорович дал мне последний шанс, но я не успел им воспользоваться и сломал ногу, играя в футбол во дворе дома вечером 31 августа.
В школу я пошел только 5 сентября, а в художку — лишь через месяц, так как ковылять на костылях через весь город, да еще и с ящичком через плечо, я был не в силах. Мама взяла для меня в художке домашнее задание и вечерами, переосмысливая напутствие учителя, я увлеченно рисовал. Через месяц спокойным шагом я дошел до художественной школы и показал Александру Федоровичу свои опыты по изучению фактур.
— Тебе, Кубенский, надо чаще ноги ломать, у тебя от этого начинает голова работать, — был вердикт педагога.
Наконец-то я был замечен. И, наверное, для того чтобы ушибы и переломы у меня случались чаще, а, может быть, чтобы я больше не бегал по коридорам и не бил лампы, мы с Федорычем на переменах стали играть в настольный теннис.
— Для развития кистей рук, — сказал мой учитель.
Позже он показал мне работы своего друга, художника из Нижнего Тагила Владимира Наседкина, а еще наброски девочки из параллельной группы, после чего у меня развилась фобия подражания, избавиться от которой я не могу до сих пор.
Понимая вторичность своего творчества по отношению к представленным мне образцам, я истерически старался соответствовать им путем обычного подражания, чем окончательно выбил себя из сил. Мои ежедневные эксперименты лишь увеличивали мои комплексы. Успехи шли на поприще спорта, где я в составе баскетбольной команды стал чемпионом района. Я кое-как сделал дипломную работу, измучив на портрете свою бабушку маслом, после чего решил продолжить занятия в дополнительной группе. Я окончательно решил выяснить, в чем заключается гений авторов, чьи работы не давали мне покоя.
Наседкин был недосягаемым богом, живущим в Нижнем Тагиле. Я решил начать во вторник. Во вторник, четверг и субботу у Федорыча занималась девочка Таня. Как выяснилось позже, ее взяли в художку после контрольного задания, результат которого вызвал однозначную реакцию преподавателей — «вы точно нигде до этого не учились рисовать?».
Я стал приходить на дополнительные занятия в параллельную группу, чтобы увидеть, наконец, как работает Таня и окончательно понять, что я не смогу так ни-ког-да. Шла весна 1989 года, я первый раз влюбился. Влюбился в Таню. Без всякой надежды на ответные чувства со стороны гения, я, с присущей мне бездарностью во всем, что касается высоких чувств, осмелился проводить девочку до дома. Она разрешила.
Точно так же, как в свое время я начал ходить с деревянным ящичком через весь город из дома в художку, я, стыдясь собственных чувств, провожал Таню из художки домой.
Шел мокрый снег. Мы промокли до нитки. Попрощавшись, я понял, что больше никогда в жизни не смогу повторить такой подвиг. Я думал только о ней и был готов пойти за ней куда угодно. Мне казалось, я был первым из своих сверстников, кто влюбился.
Мы держали наши отношения в тайне. Она дарила мне свои вечера, я дарил ей значки с изображением логотипа Свердловского рок-клуба, которые рисовал по заказу друзей. По этим значкам нас и рассекретили. Те, кто был как-то знаком с Таней и мной, тут же определили — «два сапога пара». Все считали, что мы оба чокнутые. Поперек нашей любви никто не вставал. Мы были избранными. Я решил сначала стать дизайнером, потом архитектором. Тане было все равно, где учиться. Она поступила в институт с первого раза, я — со второго. Через два года мы поженились.
В прошлом году исполнилось 20 лет нашему браку, у нас растет сын Коля, которого мы попытались было определить в художку, но он оказался, скорее, созерцателем и решил заняться экономикой. Сегодня мы владельцы ведущего архитектурного издательства России. Я не оставляю надежду стать художником, но чертить у меня получается лучше, чем рисовать, а Таниными рисунками сегодня вдохновляется даже Наседкин. Мы счастливы!»
Истории любви Александра Пантыкина, Дмитрия Головина, Ильи Захарова и Анны Кирьяновой смотрите здесь,здесь,здесь и здесь.
ФОТО предоставлено Эдуардом Кубенским.
Просмотров: 6687
Автор: Татьяна Рябова
