Интервью с директором театра «Урал Опера Балет»
После нескольких громких и неординарных постановок «Урал Опера Балет» в новом сезоне решил кардинально изменить подход к выбору названий для новых спектаклей. Для реализации всех грандиозных задумок театр даже «выписал» нового главного дирижера из Чили.
О том, как изменится афиша театра, почему ему не удается делать совместные постановки с европейскими партнерами, а также о том, почему даже в кризис люди не перестают раскупать самые дорогие билеты на спектакли, читайте в интервью JustMedia.ru с директором театра «Урал Опера Балет» Андреем Шишкиным.
—Андрей Геннадьевич, екатеринбуржцы в сегодняшних условиях на всем экономят. Стали ли они меньше тратить на развлечения, в частности на походы в театр?
—Я давно работаю в театре и как любой театральный сторожил могу сказать, что, чем хуже жизнь, тем чаще ходят в театр. Так было в советские времена, в 1990-е годы. Это парадокс, а может быть, и нет, потому что театр – это некая попытка ухода от реальности, желание забыться уйти от ежедневных проблем. Но сейчас рынок, иное ценообразование, и свое желание посещать театр приходится во многом соизмерять с ценой на билет.
Мы столкнулись с тем, что вышли на определенный объем выручки от продажи билетов. Долгие годы мы оставались на отметке в 80 млн рублей, затем несколько лет назад резко достигли показателя в 120 млн рублей и остановились на этой отметке. Думаю, что это обусловлено возможностью населения выделять деньги на культуру. Мы пробовали изменить ситуацию: увеличивали число премьер, экспериментировали с репертуаром, работали с ценовой политикой, допустим, цена билетов в мае и июне ниже, чем в сентябре-октябре, но это не приносит значительного эффекта.
—Удается ли продать дорогие билеты или эти места зачастую пустуют? Возможно, есть какие-то спектакли, на которые билетов вообще не остается, а какие-то собираетесь снимать?
—Все по-разному, у ценообразования нет единого закона, и всякий раз оно зависит от множества факторов. Понятно, что очень трудно продавать билеты в августе. Люди еще не вышли из отпусков, идет подготовка детей к школе, поэтому реальные продажи начинаются только после 1 сентября. Пик продаж приходится на октябрь, ноябрь, декабрь. Причем в декабре востребован в большей степени балет. Хорошо продаются детские спектакли в утренние часы. В январе после праздников всегда спад. И там сколько усилий не предпринимай, билеты продаются с трудом.
Покупательская активность есть всегда в марте-апреле и до середины мая, а потом опять спад. И в период снижения спроса мы стареемся искусственно вызывать интерес к театру премьерами и гастролями. Но важно помнить, что когда продажи идут, желательно не выпускать новые спектакли, потому что это сопряжено с перерывом в графике. Мы должны минимум на неделю встать для того, чтобы утром и вечером в театре шли оркестровые репетиции. Каждый день простоя - это минус миллион.
—Премьеры всегда хорошо раскупаются?
—Бывают удачи, а бывает и наоборот. Мы последнее время ставим премьерные показы 4 дня подряд. Когда-то это оправдано. Например, «Турандот» мы могли бы поставить 5-й и 6-й спектакли, но понимаете, что солисты и хор уже устали, измотаны. Это мы смотрим 4 спектакля, а артисты перед этим 50 дней на сцене утром и вечером поют одно и то же. Это психологически очень тяжело, и после премьерных показов им нужно просто прийти в себя, поэтому мы обычно даем им отдохнуть и ставим в афишу балет. А вот с «Греческими пассионами» мы не попали: 4 спектакля подряд трудно было продать.
Продажи билетов зависят от узнаваемости названия спектакля и от того, насколько давно оно присутствует или отсутствуют в репертуарной афише театра. На «Лебединое озеро», «Турандот» и «Щелкунчик» раскупают все. В большинстве случаев по другим спектаклям сначала покупают самые дешевые места, а затем доходят и до дорогих. Но на премьерах, особенно балетных, все по-другому. Первыми раскупают лучшие места, независимо от цены: зрителю хочется быть ближе к сцене.
—Ожидается ли повышение цен на билеты?
—Это вопрос из серии: «Зачем?». Мы - некоммерческая структура. Для нас, конечно, вопрос собственных доходов важен, но он не на первом месте. Мы заведомо убыточны. Всегда во все времена театры получали средства от государства. Причем чем больше денег выделяются, тем больше бывает отдача. Но не в прибыли, а в спектаклях, именах, артистах, дирижерах. Мы бы не поднимали цены на билеты, потому что для нас важно не то, сколько мы собрали денег за входной билет, а то, чтобы зрительный зал был полон. На мой взгляд, посещаемость – главный критерий качества продукта театра.
—Сохранится ли финансирование театра государством на том же уровне, что и в 2018, и на сколько постановок хватит этих средств?
—Слава Богу, нам выделят столько же, что и в прошлом году. Прежний уровень дотации позволит нам сохранить творческий состав и существующий уровень заработанной платы. Да, увеличения зарплат не произойдет, но в сегодняшних условиях фактор стабильности для многих является решающим. По крайней мере, артисты не начнут думать об уходе, нам это важно.
На самом деле у нас не такая большая дотация: 265 млн рублей - госзадание и еще 205 – грант. Этого объема хватает на выплату зарплаты и частичную компенсацию затрат на коммунальные услуги, но не более того. Расходы по новым постановкам - это 100% наши собственные деньги.
—Стоимость спектакля по-прежнему 14-15 млн рублей?
—В среднем да, но «Приказ короля» нам обошелся дороже, но это не потому что там особенные декорации и костюмы. Проблема в том, что наши цеха не в состоянии были выпустить одновременно 2 постановки. После премьеры «Турандот» нам нужно были минимум 2 месяца, чтобы выпустить следующий спектакль. Но этого времени у нас не было. Премьера балета по мотивам либретто забытых балетов Мариуса Петипа была уже в октябре. Поэтому для последнего нам пришлось многое заказывать на стороне, а это совершенно другие суммы - вот почему получилось больше 14 млн рублей.
Для нас, конечно, 14-15 млн рублей - это серьезная сумма, тогда как, может быть, для других - совершенно смешная. Мы бы хотели кооперироваться с театрами Европы и неоднократно подступали к этому вопросу, но нам недоступны такие бюджеты. Там постановка стоит миллион евро, то есть 75 млн рублей. Нам предлагают поделить на троих. Театр постановщик - 50%, а мы хотя бы 25%. Но даже около 23 млн рублей для нас - это очень много. Поэтому мы делаем все в России, где другой уровень затрат и заработная плата в рублях, а не в евро.
—Что зрители увидят до конца этого сезона?
—К 1 марта мы хотели поставить 2 одноактных балета. Первый – «Вальпургиева ночь» с хореографией Джорджа Баланчина. Очень затратный проект, потому как всеми правами обладает фонд Баланчина в Нью-Йорке, и следует у него приобретать лицензию на исполнение. Также надо оплатить балетмейстера из Нью-Йорка, который «перенесет» нам хореографию Джорджа Баланчина в том виде, в каком ее сохраняет фонд. Зарплата этого специалиста, разумеется, в валюте, но мы готовы пойти на такие траты. Хореографии Джорджа Баланчина у нас не было давно, более того «Вальпургиеву ночь» в России никогда не ставили легально. В советское время и в 1990-е были лишь пиратские попытки.
Второй балет - «Новобрачные на Эйфелевой башне» в постановке Антона Пимонова - нам пока придется отложить. Я понимаю, что творцы хотят работать, быть востребованными, видеть отдачу от своих трудов, но выпустить спектакль пока не позволяют финансы.
Выпуск постановок в марте в целом труден. Декорации надо запускать в производство еще в декабре, но в нашей стране календарный год, в отличие от других стран, равен финансовому. Это значит, что деньги к нам приходят не раньше 1 февраля, в январе их нет. Подчас бывают, что мы аванс платим за счет продажи театральных билетов. В итоге в марте у нас будет премьера только одного балета. К «Вальпургиевой ночи» Слава Самодуров восстанавливает акт из ранее поставленной им «Цветоделики», а третьим актом в этот вечер пойдет балет «Наяда и Рыбак».
—На какой срок отложен выпуск балета «Новобрачные на Эйфелевой башне»?
—Мы не можем сейчас назвать конкретные сроки: будет ли этот календарный год или следующий. Конечно, хочется поддержать молодого талантливого балетмейстера Антона Пимонова, но все зависит от того, как быстро мы найдем внебюджетные средства для завершения проекта. Балет уже поставлен, отрепетирован. Нужны костюмы, декорации, обувь. Мы даже запустили краудфандинговую кампанию и надеемся, что нам удастся собрать необходимые средства.
—В мае увидим «Три сестры». Чем планируете удивить зрителя?
—Опера «Три сестры» Петера Этвёша никогда не ставилась и не исполнялась в России. Мы первые, кто представит ее в нашей стране. Опера была поставлена 21 год назад в Лионе и с тех пор идет в крупнейших оперных театрах мира. Это не совсем Антон Чехов. В опере изменена сюжетная линия, но дух остается тот же. Три сестры курят, едят, пьют, говорят, мечтают уехать в Москву, но в конце концов никуда не едут. Типичная чеховская ситуация бездействия.
Опера одноактная и без хора. В постановке множество музыкальных новаций, которые чрезвычайно трудно реализовать. Например, будут два оркестра. Один из 18-и человек в оркестровой яме, которым будет дирижировать Оливер фон Дохнаньи. Ассистирующий дирижер - Артем Абашев, приглашенный из Перми. В самой глубине сцены, на высоте 2 метра, мы строим помост, на котором разместится второй оркестр из 50-и человек. Зрители будут видеть его, как бы через экран, потому что, по задумке режиссера, этот оркестр сидит в записывающей студии. Им будет управлять Алексей Богорад, его ассистент – Иван Великанов.
Мы с трепетом и нетерпением ждем начала репетиций, потому что такого никогда не было, чтобы было два оркестра, и у каждого своя партитура. Дирижер первого оркестра должен видеть, что дирижирует второй и наоборот. И как все это собрать воедино, пока не представляем.
Актеры будут располагаться между рампой и помостом. Все персонажи – находка режиссера Кристофера Олдена из Нью-Йорка, который известен российской публике постановкой «Сон в летнюю ночь» в Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. Кристофер Олден - это фигура высочайшего уровня, он один из умнейших людей, которых я встречал в своей жизни. Кто-то из музыкальных критиков сказал: «Боже мой, к вам приезжает сам Кристоф. Вам будет трудно, но то, что вы увидите, будет уникально. Он выжимает из актеров максимум».
На премьеру постановки приедет сам композитор Петер Этвёш, которому в этом году исполняется 75 лет. Первый и второй день он сам планирует дирижировать вторым оркестром. Мы, понимая, насколько это уникальное явление, будем делать профессиональную видео и –аудиозапись спектакля. Я думаю, что с помощью фонда современной музыки имени Петера Этвёша мы организуем цикл встреч в Ельцин Центре или «Главном проспекте», где сможем рассказать о постановке.
—Завершится 107-й сезон балетом «Дон Кихот». Это будет классическая постановка или что-то необычные, в стиле «Волшебной флейты?
—Какое-то время тому назад театр увлекался одноактными балетами. Публика любит большой балет: с сюжетом, трехактный, костюмированный, дорогой, желательно, на восточную тему. В связи с этим «Баядерка», «Лебединое озеро», «Щелкунчик» всегда востребованы. Одноактные балеты без сюжета, но с современной, более трудной по исполнению, хореографией, продаются хуже. Но мы понимаем, что, как в буддизме, должен быть срединный путь. Обе крайности имеют свои достоинства и недостатки, и надо выбирать золотую середину, что мы и делаем, сочетая классические и современные балетные постановки.
Именно поэтому в этом году мы возвращаем в афишу нашего театра помпезный балет «Дон Кихот». Это будет московская редакция, версия 1900 года с хореографией Александра Горского. Для нашего театра эту постановку возобновляет один из главных специалистов классической хореографии – Юрий Бурлака. Художники-постановщики из Москвы воплотят в жизнь оригинальные эскизы костюмов русских живописцев Константина Коровина и Александра Головина. Эскизы были приобретены в музеях Большого и Мариинского театров, а также в музее театрального и музыкального искусства Санкт-Петербурга.
—Что зрителей ждет в новом сезоне?
—В новом театральном сезоне у нас будет новый главный дирижер театра – Константин Чудовский. Оливер фон Дохнаньи также продолжит работу, но уже в качестве главного приглашенного дирижера.
—Почему вы решили произвести замену, но при этом оставить Оливера в театре?
—Это не одна из тех историй, когда кого-то снимают из-за неожиданного скандала. Нет, просто после целого набора спектаклей: «Сатьяграха», «Пассажирка», «Греческие пассионы», «Три сестры» мы решили поменять вектор направления своей деятельности и попробовать поставить в афишу несколько классических, хорошо известных публике названий. Это необходимо по нескольким причинам. Во-первых, даже для третьей столицы России четыре креативные оперы подряд – это тяжело. Надо сделать паузу, создать искусственный голод, после которого можно опять вернуться, например, Джону Адамсу. Во-вторых, из оперного цеха раздаются сигналы. Мне говорят: «Это прекрасно, что театр открывает новые и интересные партитуры, но в консерватории мы учились петь Марфу и Альфреда». Поэтому в новом сезоне мы решили сделать упор на понятные и любимые публикой русские и итальянские классические оперы с более сдержанной режиссурой. В этом мы совпадаем с Константином Чудовским. 5 лет он проработал в муниципальном театре Сантьяго в Чили и очень соскучился по русской опере. Первой работой Константина Чудовского станет «Риголетто». Другие названия следующего сезона я озвучу чуть позднее.
Оливер, как я сказал, останется главным приглашенным дирижером. Во-первых, есть репертуар, который поставил именно он. Последние его работы - «Три сестры» и «Турандот» - которые, мы надеемся, вызовут интерес у «Золотой Маски». А это значит, что будут номинации и поездка. Во время нее должен быть тот же состав постановщиков, который был на премьере.
—Вернемся к ожидаемому «Риголетто». Почему именно это название, его же всего три года назад в нашем театре ставил Игорь Ушаков?
—Как я уже говорил, есть названия, которые всегда должны быть в репертуаре. Это: «Риголетто, «Травиата», «Царская невеста». К 105-летию театра мы выпустили цветной альбом и к нему приложение со всей историей оперного, начиная с 1912 года. Обратил внимание на такую вещь, что в 1930-е годы, когда страна становилась и был бум на театры, и в 1960-е годы, одно название оперы показывали по 190 раз. Один спектакль мог идти 20 лет и более. Вы понимаете, в каком состоянии находилась эта опера? Постоянная смена исполнителей, вводы новых дирижеров. Фактически разваленный спектакль. Тогда это считалось замечательно, но на самом деле это от бедности. Сегодня статистика показывает, что нам как классическому, русскому, репертуарному театру для заполняемости зала необходима более частая – 5-7 лет - смена репертуара, то есть 50-70 прокатов одного названия. Потом спектакль уходит из афиши, и через 2-4 года мы его готовы снова возвратить.
—Помимо выступления на «Золотой Маске», в этом году будут ли какие-то гастроли?
—К сожалению, нет. Мы до последнего ждали ответа от дирекции «Русских сезонов» о выступлении в земельном театре Эрфурта с балетами «Лебединое озеро» и «Ромео и Джульетта». Но «Русские сезоны» дотянули до последнего, в итоге немецкий партнер дальше ждать нас не мог. В Европе, в отличие от нас, издают толстый буклет, в котором прописывают программу спектаклей на год вперед и продают билеты на них по абонементу. Ответа от дирекции «сезонов» мы так до сих пор и не получили.
Год назад у нас была успешная поездка при помощи «Больших гастролей» в Александринский театр. В этом году мы вели переговоры по обмену гастролями с театром в Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, но нам в итоге их не подтвердили.
—В завершении интервью не могу не спросить про продолжение ремонтно-реставрационных работ в театре.
—Год мы потратили на цокольный этаж, где был вскрыт мраморный пол и переделаны все коммуникации. Последняя реставрация проводилась в 1982 году, но тогда не было такого количества коммуникаций: воздуховодов, силовых кабелей, интернета. Теперь мы готовы продолжить работу в фойе первого этажа, где установили 19 новых чешских люстр, и начать двигаться с 4-го этажа зрительской части до 1-го. Но в этом году масштабных работы из-за ограниченного количества финансов - нам выделили всего 20 млн рублей - не будет. Мы лишь завершим работы, начатые в прошлом году. Думаем, что за несколько лет нам удастся восстановить интерьер, который был в театре в 1912 году.
Полный ФОТОРЕПОРТАЖ с интервью смотрите здесь.
Просмотров: 9904
Автор: Екатерина Турдакина
Фотограф: Алина Шешеня