Премьера спектакля состоится 13 сентября.
«Можно сделать современную, свежую постановку, не отступая от партитуры, задумки композитора и либреттиста». Уверен французский режиссер Жан Ромен Весперини, который намерен доказать это, представив уральской публике оперу «Турандот».
О том, за счет каких приемов Жан Ромен собирается достигнуть этого эффекта, несуществующей Турандот и том, с кем она останется в конце сказки-оперы, режиссер рассказал в интервью с JustMedia.ru.
—Как вы оцениваете результат в Большом, где недавно поставили «Богему»?
—Мне очень понравилось работать с певцами. Они также остались довольны нашей совместной работой над партитурой. Сегодня довольно редко режиссер с современной идеей постановки работает с партитурой и с задумкой композитора и либреттиста. В день премьеры один из певцов сказал мне: «Это первый раз, когда я работаю с режиссером почти 2 месяца, и мне не было скучно, потому что каждый день мы шли дальше». Если вы работаете с партитурой такого гения как «Богема», то действительно каждый день можно искать что-то новое. Когда у вас есть концепт, который не идет с партитурой, то уже дня через три становится скучно. Остается только голая идея, и в таком случае игра не может продолжаться. Я любил работать с хором. Мне хотелось, чтобы каждый его артист имел свой характер. Я против хора как единой массы.
—Как вашу работу встретили зрители?
—Очень любя. Я видел, что публике понравилось, потому что она понимала историю. Много зрителей сказали, что постановка очень современная, свежая. Критики, напротив, назвали ее слишком традиционной, идущей строго по либретто. Я понял, что критики делят все постановки на две категории. К первой относят те, в которых режиссер делает что-то концептуально новое, в том числе одевает певцов в современные костюмы, переносит действие в другую эпоху. Если всего этого нет, то ко второй – old fashion.
Я не согласен с таким узким видением. Считаю, что можно сделать что-то новое, не отступая от идеи либреттиста. В режиссуре «Богемы» много современных идей, которые было очень трудно реализовать, работа на сцене требовала от певцов максимальной концентрации и отдачи, поэтому им никогда не было скучно. В такой ситуации мне непонятно, как можно назвать постановку традиционной и заявить, что там нет режиссуры. Такая ситуация, когда зрители говорят о постановке одно, а критики придерживаются совершенно противоположного мнения, складывается не только в России, но и в других странах мира. Но я работаю для зрителей и для меня важны именно их впечатления, а им понравилось. И это главное.
—Вы говорили про свежесть. За счет чего ее удалось достигнуть в «Богеме» и за счет каких приемов вы «осовремените» «Турандот», не отклоняясь от либретто?
—Движения, выражения эмоций певцов, их взаимоотношений между собой. В этом заключается реконструкция. Всегда говорю певцам: «Не играйте «костюмом». Нередко бывает, что артисты, как критики, видят эскизы классических декораций, традиционные костюмы, и играют в стиле того времени, в котором происходит действие. Я вижу это по-другому. Например, Альтоум – император. Обычно у актера, играющего эту роль, минимум движений на сцене. Я же сказал ему: «Надо наоборот быть очень активным. Ты понимаешь, что Калаф хочет умереть? Ты же не хочешь, чтобы этого произошло? Ты должен сказать: «Уходи, здесь опасно». Показать свои переживания можно не только словами, но и действиями. Да, когда ты выйдешь на сцену, то сядешь на трон, но потом никто не запрещает тебе вставать и передвигаться».
То же касается конца оперы, который написал не Пуччини, а Франко Альфано. Мы можем сделать что-то более свободное, показать новый финал. Даже у современных режиссеров Турандот всегда остается с Калафом в конце, а я сделаю сюрприз. Мы работаем с певцами над этим, у нас возникают все новые и новые идеи по этому поводу. Посмотрим, к чему мы придем, но я бы очень хотел, чтобы конец оперы «Турандот» был не таким, каким мы его видим обычно.
—Именно театр предложил вам постановку версии Альфано. Вы как режиссер с ней согласны?
—Я сделаю это с удовольствием, потому что, к сожалению, других вариантов нет. Есть версия Лучано Берио. Возможно, у нее чуть более интересная, атмосферная концовка, а именно так и хотел Пуччини. Временами более современное звучание. Но в целом версия Берио не так далека от Альфано. Версия последнего мне интересна. Она трудна. Единственный минус: она очень «громкая», что возможно, связано с тем, что Альфано не был оперным композитором. Драматизм - это большое напряжение для певцов и поэтому много его быть не может. Я это прекрасно понимаю, потому что сам был певцом.
Так, на премьере оперы в Ла Скала дирижер Артуро Тосканини прервал спектакль, объявив, что «опера заканчивается здесь, потому что в этот момент маэстро не стало». В следующий раз зрители увидели постановку с финалом Альфано, ставшим классикой. Но несмотря на это, я считаю, что что даже в этой версии конец современной постановки можно делать более свободным. Возможно, Турандот, наконец, не будет с Калафом (улыбается).
—То есть happy end не будет?
—Может быть, и будет, но другой.
—Вы работаете с несколькими составами. Возможно, для у каждого из них будет свой финал?
—Нет. Хотя герои в разных составах будут отличаться. Так, в арию Калафа добавится характер самого певца. К хору, сценам с Пинг, Панг, Понг немного другой подход. Я как режиссер даю им очень много четких указаний. Но даже в случае, когда ты так сильно фиксируешь работу на сцене, у певцов остается место для свободы. Они любят делать что-то новое, импровизировать. У каждого певца свой темперамент, и мне интересно, видеть его на сцене. Они, конечно, не делают что хотят, и в определенных моментах очень-очень ограничены. Но даже в такой ситуации у них есть возможность вдохнуть что-то свое. Для меня именно такой подход делает классическую постановку современной. И этот модерн благодаря певцу.
—Вопрос немного не к вам, но думаю, что вы прекрасно сможете на него ответить. Какие декорации, костюмы, свет будут в постановке? Возможно, зрители увидят какие-то спецэффекты, видео?
—Для меня «Турандот» – это сказка. С немецким художником Дирком Хофакером мы работаем не в первый раз. К этой постановке я просил его сделать что-то такое, что позволит зрителю, не читая программу спектакля, сразу понять, что происходит, и погрузиться в нашу фантазию. При том, это должна быть современная картинка, но не такая, какую зрители видят каждый день. Мне, например, было бы неинтересно ходить в театр и видеть там то же, что и за пределами театра.
Я сам по себе очень наивный человек, люблю читать русские сказки своей дочке. Она всегда сидит и с восхищенными, горящими глазами слушает меня. Мне хочется достигнуть такого эффекта и в зрительном зале. Критики, напротив, считают, что я как молодой режиссер должен показать зрителю, что опера – трудная и тяжелая жизнь. Для меня, еще раз повторюсь, «Турандот» - сказка, поэтому я представлю ее публике в необычном свете.
—В каком?
—Для меня Турандот - это мечта, поэтому я попросил Дирка сделать что-то приятное, что-то такое, что позволит публике помечтать. В эту ситуацию мы должны добавить нашу фантазию.
Первый акт открывается сценой на большой площади перед императорской крепостью в Пекине. Это значит, что декорации будут закрыты, все артисты на авансцене. Это в сочетании с оркестром даст очень сильный звук. Народ на площади хочет крови, и мне кажется, что, если они просто будут стоять и петь, как обычно, это не очень интересно. Поэтому мы решили с Дирком немного от классики и создать для первой сцены мистическую атмосферу. Прекрасно помогут нам в этом декорации и свет. Последний очень важен. Если у вас красивые сценографии, но нет света, то они бесполезны. Кристоф Шопен, с которым я давно работаю по свету, не только художник, но и техник. Если я говорю, что хочу мистики на сцене, то он знает, какой аппарат включить, чтобы воплотить мои идеи.
Последним штрихом в создании атмосферы станет видеопроекция. Над этой частью мы работаем с Ильей Шушаровым. У него много идей по поводу того, как не просто показать какую-то картинку, а погрузить зрителя в необходимую обстановку.
Что касается костюмов, то я объясню свой подход к ним на примере с отцом Калафа. Тимур - старый человек, но мне не хочется, чтобы у него была длинная седая борода, достаточно короткой и аккуратной. Он татарский царь, которого свергли с престола, и я хочу показать это с помощью костюма, поэтому он не будет одет в лохмотья.
—Какой вы видите Турандот?
—Турандот – нереальна. Это подтверждают Пинг, Панг, Понг, которые говорят Калафу про ночь, луну, подчеркивая, что это он думает, что Турандот есть, но на самом деле она только мечта. Калаф, Тимур и Лиу убегают. Возможно, Калафа ранили мечом, он заболел или спит, и начинается сон и одновременно с этим опера. Это прекрасно вписывается в концепцию сказки.
Несмотря на то, что Турандот – это мечта, сон, когда она исполняет дуэт или загадки, она должна играть очень сильно. Для певца это тяжело, но она суперзвезда. Когда Турандот первый раз появляется на сцене, то она может быть холодна, но потом у нее должны возникнуть взаимоотношения с принцем Персии, Калафом. Если это сон, то можно сделать что-то между Калафом, принцем и Турандот. Она может быть и с тем и с другим.
—Какая партия в опере требует больше всего игры?
—Калафа. Он всегда, за исключением первой части второго акта, на сцене. Лиу и Тимур – это ангелы, которые просят обойтись без загадок Турандот и выбрать другой путь. Но Калаф, как Герман в «Пиковой даме» Чайковского, не может сделать этого. Он одержим этим.
—Калаф любит Турандот, а она его?
— В начале подготовки спектакля я бы не задумываясь сказал, что Турандот любит его. Сейчас уже, может быть, и нет. Посмотрим.
—Долгое время вы работали ассистентом Петера Штайна, что он вам дал как режиссеру?
— Я учился у него быть режиссером: тому, как работать с хором, певцами, партитурой. Понимать, что в ней написано, почему, зачем. Он всегда очень близко работал к партитуре, не желая отступать от нее. Для меня иногда это слишком. У меня есть свои идеи, фантазии, которые я хочу реализовать в постановке. И он дал мне ключ к понимаю того, как сделать это, в каком направлении можно и нужно развиваться. Я очень благодарен ему за это. Сегодня, к сожалению, многие молодые режиссеры не работают ассистентами и поэтому не знают, как работать с труппой, техниками.
Режиссер должен отдавать много энергии певцам, работать с ними. Я очень доволен, что в вашем театре, как и в Большом, солисты из труппы готовы сразу включиться в этот процесс и выкладываться на все сто процентов, предлагать свои идеи.
—Вы поставили много «классики»: «Волшебную флейту», «Сивильского цирюльника», «Богему». Что мечтаете поставить еще?
—Я очень люблю русскую культуру, поэтому хотелось бы поставить «Пиковую даму» Петра Чайковского, оперы Николая Римского-Корсакова. Нравится итальянские композиторы, например, Россини и его «Вильгельм Телль» на французском языке. Также в списке: «Манон» Жюля Массне, «Ромео и Джульетта» Шарлема Гуно.
Премьерные показы оперы «Турандот» в театре Урал Опера Балет состоятся 13, 14, 15, 16 сентября 2018 года.
Просмотров: 8079
Автор: Екатерина Турдакина
Фотограф: Александр Кадников