В Екатеринбурге сносят памятники и ремонтируют бараки, хотя правильнее делать наоборот.
Скандал со сносом памятника XIX века на улице Гоголя, 7, который удостоился даже внимания губернатора (Евгений Куйвашев назвал снос здания «беспределом»), — не первый и точно не последний. Снос памятников в Екатеринбурге — «долгоиграющий» тренд. И, несмотря на основательную «зачистку», в Екатеринбурге остаются еще десятки уникальных зданий, судьба которых висит на волоске.
JustMedia решил узнать, каких архитектурных и исторических жемчужин город может лишиться в ближайшее время. А еще мы искали ответ на вопрос, почему в это же время остаются не расселенными десятки ветхих домов. Если все их снести, столько места освободится, строй — не хочу!
Политика застройщиков по отношению к памятникам остается неизменной: не мытьем, так катаньем. Застройщики знают — побеждает не тот, на чьей стороне закон, а тот, у кого нервы крепче и кто умеет ждать.
Памятнику достаточно сначала только «помочь» — снести одну стену или крышу, поджечь флигелек. А когда волна общественного возмущения спадет, потихоньку продолжать разрушать здание, списывая все на бомжей или стихию.
Через год-другой наверняка представится подходящий повод привлечь внимание горожан к ужасному виду здания — действуя умело, можно добиться того, что облезлые стены полуразрушенной исторической постройки будут вызывать у людей только брезгливость.
Опыт показывает — после внезапного ночного «нашествия неопознанного бульдозера» горожане покричат и успокоятся, значит, можно строить очередной «Высоцкий». Что до властей, то их реакция сводится в основном только к укоризненному покачиванию головой. А зачастую и того нет. Мы обратились за комментарием по поводу сноса памятника на Гоголя,7 к главному архитектору Екатеринбурга Михаилу Вяткину, но нас «перевели» на пресс-секретаря администрации Дениса Сухорукова.
 |
Его ответ был коротким и предсказуемым: «Пока без комментариев», причем первое слово он добавил явно из вежливости.
Крыши нет, стекла выбиты — памятник уже «приговорен»
Какой памятник станет очередной жертвой застройщиков, можно предсказать относительно легко. Вот только две знаменитые «точки» на исторической карте города: здание Земской школы (образец градостроительства XIX века) на улице Клары Цеткин — между Вознесенским храмом и отелем «Вознесенский» и Дом статского советника Миллера (памятник архитектуры середины XIX века) на улице Шейнкмана, 18.
В «Дубль-ГИСе» прямоугольничек Земской школы стыдливо назван «сооружением», а дома Миллера там просто нет. А на самом деле…
| Земскую школу затянули кленовые джунгли |
 |
Краснокирпичное здание Земской школы все еще прекрасно — несмотря на сожженную крышу (дом был подожжен в 2010 году и наверняка не бомжами) и на заросли ивняка, скрывающие окна и крыльцо. Гармония здания и редкая сегодня «соразмерность» человеку рождают чувство защищенности, покоя и уюта.
Хотя, конечно, входить сюда приходится с опаской — закопченные стены, небо над головой вместо крыши, на полу — остатки матрацев бомжей. Можно понять, почему на внутренний двери кто-то написал слово «Страх».
В соседнем зале раздались шаги, и в дверном проеме появился молодой человек с журналом в руке. На бомжа не похож… На вопрос, что тут делает, ответил уклончиво: «Да просто так зашел, посмотреть. Это здание скоро снесут, мало ли что тут может быть интересного. Его ведь уже даже памятником не считают, знаете? Построят на этом месте продолжение отеля»
| Сейчас это и вправду «страх» |
 |
Представить на этом месте очередную высотку просто физически больно — Земская школа идеально «привязана» к ландшафту. Можно понять, почему архитекторы говорили в свое время о «визуальном убийстве» любой новостройкой стоящего рядом храма.
А вот и вторая архитектурно-историческая «точка». Дом советника Миллера несколько лет назад окружили бетонным забором, на котором дети нарисовали прекрасные рисунки, рассказывающие об истории дома и улицы.
Но сейчас часть забора исчезла, а состояние здания пугающе похоже на то, в котором находится Земская школа: крыши нет, на уцелевших балках растут молодые деревья, стекла выбиты, на полу — кучи мусора. Кажется, что и этот памятник уже «приговорен».
Не так далеко от него — на улице Октябрьской Революции, неподалеку от Музея плодового садоводства Среднего Урала («Сада Казанцева»), который все же с боем удалось отстоять в ходе наступления застройки «Екатеринбург-Сити», находится еще один двухэтажный купеческий особняк. И он тоже без окон, без дверей, кирпичи фасада уже «повело». Застройщикам надо подождать еще только один год, а там обрушится стена и можно будет с чистой совестью «спасать» горожан, ликвидируя ветхое здание.
Трущобы сносить нужно и можно, но «неинтересно»
Так почему же не строить высотки на месте настоящих трущоб, реально спасая их жителей? И в центре города, и на окраинах ветхого жилья по-прежнему полно. Например, три двухэтажных деревянных барака на улице Гурзуфской. Правда, они стоят довольно плотно друг к другу, так что «площадка», которую в результате можно будет застроить, не так велика. Видимо, поэтому застройщики ей и не интересуются.
| В бараках после «евроремонта» жить можно, считают власти |
 |
К расселению бараков подходят порой настолько избирательно, что приводят жителей соседних домов в шок. Например, двухэтажные деревянные бараки на улице Феофанова (район Широкой Речки) были построены в одно и то же время — в тридцатые годы прошлого века. Однако расселили только два из них. Остальные три, по мнению межведомственной комиссии, сносу не подлежат — «провести капремонт и можно жить».
Местные жители продолжают бороться, но кое-кто уже сдал позиции — люди даже начали ставить пластиковые стеклопакеты в покосившиеся деревянные проемы, ведь жить-то надо сейчас, а деревянные рамы давно сгнили.
Жительница дома № 8 на улице Феофанова Вера Михайловна мыла деревянную лестницу, но охотно оторвалась от своего занятия, чтобы рассказать и показать свой «необразцовый быт».
| «Горячей воды нет, ванны нет, потолок течет» |
 |
—Я здесь давно живу, но ничего не меняется. Все, что сделали за это время — новые электрощитки поставили в подъезде, и все. Потолок течет, пол сгнил — боимся провалиться. Я себе даже работу нашла такую, чтобы там и ночевать — сюда прихожу несколько раз в неделю. В наших домах ведь даже горячей воды нет и ванных комнат, какое это жилье…— говорит Вера Михайловна.
На звуки голоса выходит ее соседка по коммуналке — Анастасия. Молодая женщина сразу включается в разговор:
—Я вам все сейчас расскажу. Из пяти наших бараков расселили два — только потому, что там собираются расширять дорогу. А наши дома, похоже, считают вечными. Мы ведь несколько лет назад за свои деньги провели независимую экспертизу дома — в заключении сказано, что дом находится в аварийном состоянии. Написали целую кучу заявлений, в том числе в мэрию. По нашему письму было проведено заседание межведомственной комиссии с чиновниками и депутатами Екатеринбургской городской думы, но там был такой прессинг! Мол, у нас, кроме этого, есть и другое жилье, и вообще мы все преувеличиваем, хотим на даровщинку жилье получить.
| «Жилье нормальное, не нравится — ищите инвесторов» |
 |
Чиновники даже показали жильцам план развития города, согласно которому на месте бараков запланирован спортивный центр, но пояснили, что на него денег пока нет, и предложили людям самим искать инвестора.
В министерстве энергетики и ЖКХ Свердловской области сообщили, что на 1 января 2012 года общая площадь ветхого и аварийного жилья по ГО «Екатеринбург» составляет 222,9 тысячи квадратных метров. Из них количество аварийного жилого фонда в Екатеринбурге составляет 28,5 тысячи квадратных метров. Количество ветхого жилья — 194,4 тысячи квадратных метров. Данные по городскому округу и непосредственно городскому поселению Екатеринбург представлены на диаграмме.
 |
Расселен, но не снесен и по-прежнему обитаем
Ветхий домишко на Энтузиастов, 14 практически полностью расселен. Вот только пустые квартиры занимают незаконные жители — в большинстве своем трудовые мигранты.
—Живут в нашем доме, не оплачивают коммунальные услуги и разводят грязь в подъездах. Конечно, они кому-то платят за возможность пребывания здесь, только не ясно, кому. Не раз писала в прокуратуру, расселили квартиру №8, двери заварили, так туда снова полезли «зарубежные гости». Сейчас в нашем доме три проблемных квартиры — № 6, 7, 14. В первой живут мигранты, в остальных «молодняк». Я продолжаю писать в прокуратуру и администрацию Орджоникидзевского района. Особого толку нет,— рассказывает JustMedia жительница дома №14 Альфина Кожевникова.
| Пустые квартиры в расселенных домах часто занимают незаконные жители |
 |
По словам женщины, новую квартиру ее семье так и не дают, отписываются, мол, нет жилья и денег. При этом местное ЖКО «Комфорт-Сервис» не спешит делать ремонт и соблюдать чистоту на территории дома.
«Комфорт-Сервис» не следит за порядком в подъездах и на дворовой территории.
—Технический директор говорит, что на наш дом нет денег. Дворники у нас большая редкость. Пока не пожалуюсь, никто не приходит. Не раз писала письма в администрацию Орджоникидзевского района. После этого один раз прибрались, и опять тишина… Двор утопает в грязи. Пол в подъезде прогнил, стены облупились. ЖКО насобирало каких-то досок с помойки от старой мебели, дверей и «залатало» дыры в полу. Вот и весь ремонт,— говорит Альфина Кожевникова.
На Бабушкина, 32 история та же. После проверки прокуратуры выселили незаконных жителей, так они вновь заселились.
«Никакой управы на них нет!»— жалуется одна из местных жительниц.
Екатеринбург — город контрастов
Район Южного автовокзала — яркий пример сосуществования разных классов. Еще недавно это была исключительно маргинальная территория. Вся застройка к югу от транспортного узла, в квадрате улиц Циолковского—Степана Разина—Авиационной—8 Марта представляла собой ветхие деревянные бараки. Несколько лет назад здесь началась активная застройка. Однако не все бараки попали под снос. Так что сейчас на фоне респектабельных 16-этажных домов из желтого кирпича красуются деревянные развалины, в которых до сих пор живут люди.
| Места под застройку тут не осталось, так что жильцам, не захотевшим переезжать в комфортабельные квартиры, видимо, придется жить здесь и дальше |
 |
Мы прошли по этим баракам. Признаки того, что дома обитаемы, есть: на окнах висят шторы, стоят горшки с цветами, на балконах сушится белье. Однако самих жильцов дома мы не застали. Зато пообщались с жителями многоэтажек.
«Конечно, у всех разные возможности,— рассказала жительница дома по улице 8 Марта, 171 Татьяна.— Мы понимаем, что люди живут в этих бараках не от хорошей жизни. Классовых конфликтов у нас с ними не возникает, хотя двор открытый. Они живут в каком-то своем мире, и мы в пространство друг к другу не вторгаемся».
На другой стороне улицы Степана Разина простирается частный сектор, в центре которого высятся новостройки. По словам жителей этих новостроек, в частном секторе обитает в основном персонал Чкаловского рынка.
| Частные дома комфортно уживаются со стройплощадками. Ведь там проживают неприхотливые работники соседнего рынка |
 |
Осторожно осваивают застройщики район Вторчермета. Между парком Камвольного комбината и улицей Санаторной расположен целый микрорайон двухэтажных кирпичных «сталинок». Квартиры в них добротные: толстые стены, высокие потолки, да и общее пространство велико. Однако снаружи дома выглядят удручающе: обшарпанные стены, покосившиеся двери, текущие крыши.
Квартиры добротные, а снаружи дома выглядят удручающе |
 |
Одну «сталинку» ближе к парку отправили под снос, сейчас на ее месте строят многоквартирную высотку. Однако как скоро на этом месте вырастет новый микрорайон, пока никто сказать не может.
Почему у нас не как в Китае?
Застройщики признают: отселение из ветхого жилья — занятие хлопотное и неблагодарное.
—«Развитие застроенных территорий» — что это такое?— задается вопросом генеральный директор НП «Атомстройкомплекс» Валерий Ананьев.— Как правило, на этой территории находятся целые кварталы ветхих домов. И если есть хотя бы два таких дома, то такую землю формируют, готовят на аукцион, и застройщик, который выиграл, должен отселять эти дома. Два года назад мы выиграли такой аукцион, но на площадку до сих пор выйти не можем, хотя уже снесли и отселили несколько домов. Когда мы приходим к жильцам и предлагаем им отселиться, не все соглашаются. Очень трудно объяснить, что мы должны компенсировать то жилье, которое они занимают, — вместо ветхого предоставить новое, либо выплатить компенсацию. А с нас просят в разы больше. Мы готовы пойти навстречу, предоставить новое жилье, иногда и большей площади, предоставить по льготным ценам за недостающую часть площади. У нас нет времени долго торговаться. Мы делаем одно предложение, другое предложение, пытаемся найти компромисс. Если не получается, то мы вынуждены обращаться в суд.
Однако, по словам застройщика, существует еще одна проблема. Так, ветхим может быть признан только многоквартирный дом, барак. Частный дом ветхим признать нельзя, даже если у него провалилась крыша.
| Ветхим может быть признан только многоквартирный дом, барак |
 |
Сегодня нет закона, по которому застройщик может на рыночных условиях предоставить собственнику индивидуального дома другой участок, заплатить ему деньги, чтобы он построил дом, какой хочет, переселить в благоустроенную квартиру, которая его бы устроила. Застройщик может только договариваться.
Рыночная цена земли не в центре города, но в пределах ЕКАДа, колеблется от 600 тысяч рублей до миллиона рублей за сотку. За участок в 10 соток застройщик обычно предлагает от 6 до 10 млн. рублей.
| Рыночная цена земли в пределах ЕКАДа колеблется от 600 тысяч рублей до миллиона рублей за сотку |
 |
—Но бывает, у нас просят не шесть миллионов, а сразу 15, хотя соседи отселились за шесть,— говорит Валерий Ананьев.— Они понимают, что за шесть миллионов можно купить две хорошие трехкомнатные квартиры, а площадь домиков ветхих, которые расположены на этой земле, не превышает 50-80 метров квадратных. То есть они живут на гораздо меньшей площади, неблагоустроенной, без туалета. Пример на Уральской — построен прекрасный район. А во дворе полдома с туалетом на улице и провалившейся крышей. Один сосед согласился отселиться, а второй нет. Первый сейчас живет в трехкомнатной квартире. А второй так и продолжает жить в половине дома на своем узеньком пятачке в пять соток и никуда не хочет уезжать.
По мнению Ананьева, для того чтобы полностью убрать бараки и частный сектор из города, а людей переселить в благоустроенное жилье, нужно одно:
—Здесь нужны изменения в законодательстве, специальный порядок работы судов. Такой длинной проволочки нужно избегать. Мы не выходим на площадку и не строим новое жилье. Мы не сносим ветхие дома, которые должны быть расселены. Идет удорожание жилья, которое еще будет построено. На самом деле из-за такого поведения людей создаются проблемы, но от этого не должны страдать другие.
| Чтобы полностью убрать бараки и частный сектор из города, а людей переселить в благоустроенное жилье, нужны изменения в законодательстве |
 |
Генеральный директор Союза строителей Свердловской области Виталий Падчин считает, что заставлять застройщиков самих расселять бараки и сносить частные дома — неправильно.
—Это проблема властей Екатеринбурга. Они обязаны готовить площадки под строительство, в том числе сносить ветхое жилье и расселять частный сектор. Согласно законодательству, сейчас на торги можно выставлять участок, когда он освобожден от имущества третьих лиц. Но лазейки в законодательстве дают возможность найти площадку и расселять жильцов. Это непросто, ведь земля под частными домами, как правило, приватизирована, надо ее выкупать, а это дополнительные затраты и время. Кого-то такой порядок устраивает, но это неправильно,— говорит он.
| Пока у нас совсем не так, как в Китае |
 |
По словам Виталия Падчина, власти обязаны выделять деньги от продажи участков на подготовку новых и создавать специальный денежный фонд, средства из которого расходовались бы только на эти цели. На самом деле, эти средства распыляются — на повышение зарплаты учителям, например.
—А ведь можно обратиться к мировому опыту. Взять тот же Китай. Там заселенный жилой квартал похож на муравейник, сносить приходится сразу целую тьму домов. Однако они умудряются делать это быстро и организованно. Тратят на это средства из специального фонда. Объявляют о сносе целого квартала, называют сроки. Затем за работу принимаются оценщики, которые оценивают недвижимость, заключают договоры. В течение нескольких месяцев освобождаются десятки домов, и участок готов. Причем к нему еще необходимые сети подводят за счет города. Вот это правильная работа властей по подготовке участков под застройку,— добавил Виталий Падчин.
Однако в Екатеринбурге строителям приходится либо осваивать пустыри на окраинах — которых уже практически не осталось, либо заниматься точечной застройкой и поднимать руку на памятники архитектуры. Получается, что уничтожить памятник истории и архитектуры быстрее и дешевле, чем договариваться с владельцами частных домов.
ФОТО: Татьяна Казанцева, Евгений Катыхин
Просмотров: 11353
