«Улыбаемся и… лети-и-и-им!» Тонкости и «заморочки» воздушной съемки от Ирины Кодратовой и Сергея Рознина

—Начала обучаться на аэродроме Логиново по классической программе, затем в Москве прошла курс AFF (ускоренное обучение свободному падению — прим. ред.) и RW (обучение групповой парашютной акробатике — прим. ред.). Потом решила, что я буду первым воздушным оператором в Екатеринбурге. Сначала получалось плохо, подсказать и научить было некому. Опять уехала в Москву, донимала там всех операторов, чтобы перенять профессиональные навыки. Сама сшила специальный комбинезон — с крыльями, ребята помогли сделать бокс для камеры.

Просто спортсмен, умеющий прыгать, не сможет сразу снимать, не снимет правильно с первого раза. Есть определенные правила — как вести съемку, но нет пособий. Поэтому я училась самостоятельно, методом проб и ошибок. Прыжков пятьдесят ушло на то, чтобы начать нормально снимать. Сама платила за свои прыжки и снимала всё, что было. Когда люди захотели брать эти съемки, попросила их просто оплачивать мои прыжки. Стала хорошо снимать — начала зарабатывать. В какой-то момент решила — да, это моё. Уволилась с работы (десять лет отработала главбухом) и уехала в Москву. Это оказался такой кайф — любимое дело, за которое еще и деньги платят.

—Поместила объявление у нас на сайте и сама удивилась — на первое занятие пришли девять человек. Когда писала план лекции, готовясь к занятиям, вдруг поняла — надо все систематизировать. Так появилось пособие. Недавно перечитала его — и приятно поразилась: всё предусмотрено, все нюансы съемки учтены.

—Я за свою карьеру сменила четыре камеры, а шлем один, он уже весь в дырках, потому что аппаратуру переустанавливали. Раньше камеры были пленочные, после прыжка мы их клали в силикогель, потому что на высоте все запотевает, влажность очень большая. Пленку покупали только импортную, закупались на весь год обязательно в конце лета, потому что «зимняя» пленка крошилась. Так что в работе воздушного оператора много разных тонкостей и «заморочек».

—Мой курс включает в себя теорию — часов пять, наземную подготовку — с каждым индивидуально, поэтому в группу набираю не больше шести человек. Отрабатываем движения на тележке, учимся правильно выпрыгивать с макета двери летательного аппарата. Потом следует сдача зачета. И далее девять прыжков: от тандема (это нулевой уровень) до полностью самостоятельного прыжка (восьмой уровень). Во время прыжков отрабатываются самостоятельное отделение от самолета, разворот на 360 градусов, задние сальто, разбежка и другие движения. Стоимость — 41 тысяча 600 рублей. Если позволяет погода — за два-три дня можно пройти весь курс прыжков. Проблема в том, что в Логиново курс пройти невозможно — нет высотного самолета, поэтому ездим обучаться на 10 дней в Мензелинск в Татарстан. Новичков также вожу в Самару, в аэродинамическую трубу, где можно правильно поставить позу и научиться управлять телом в воздухе. Вообще, быть инструктором гораздо интереснее — эта работа заставляет постоянно держать себя в тонусе.

— Это страшно всегда. Если пропал страх — не стоит прыгать. Должно быть постоянное осознание ответственности за свою и чужую жизнь. Хотя, может быть, это громко сказано. В парашютном спорте просто надо знать все правила и следовать им — тогда прыгать безопасно.

—Увлечения есть у каждого, просто они разные. А почему бы не это? Я вообще увлекающийся человек: в детстве занимался разными видами спорта — бокс, легкая атлетика, коньки, туризм, бадминтон… Одиннадцать лет отдал народным танцам.

—Расстроился страшно… Но летать все равно стал — сосед увлек дельтапланеризмом. Потом — служба в морфлоте, в Мурманске. Там начал заниматься виндсерфингом, даже выступал на всероссийских соревнованиях.

После армии работал в транспортной милиции, в Кольцово, заведовал спортсектором. И каждое лето все болеющие небом — а таких у нас было очень много — выезжали с семьями в Логиново, проходили обучение, делали три-четыре прыжка.

—Ирина к тому времени стала первым сертифицированным воздушным оператором у нас здесь, уехала в Москву. А вернувшись, предложила мне снимать и зарабатывать деньги на прыжки, обучила и потом помогала во всем.

Самое главное в воздушных съемках — чтобы эффектно было. Поэтому надо было учиться и учиться. Я за свои прыжки не платил — за них платили люди, которых я снимал. Поэтому было большое желание сделать как можно лучше. И каждый прыжок мы долго разбирали с опытными операторами.

—Когда понимаешь, что — да, уже можешь снимать? Когда авторитетные люди, операторы, подходят и говорят — хорошо получается. Но совершенство — процесс, который длится на протяжении всей жизни. Другое дело, что есть каноны и критерии — продукт, который ты предлагаешь клиенту, должен соответствовать определенным стандартам. Но более качественную работу видно сразу. Конечно, многое зависит и от аппаратуры.

—У меня было три отказа. Это волнительно, да, но страха не было. Хотя у всех спортсменов есть страх, но он не дикий, как у парашютистов-перворазнников, а контролируемый, я называю это «корявинка», когда начинаешь думать, все ли ты сделал, как надо?

Перед тем как мы идем на прыжок, проводится тщательный инструктаж, в том числе так называемый «тренаж отцепки» — инструктор дает различные вводные, нужно среагировать и принять правильное решение за определенное время. Поэтому, когда в воздухе происходят особые случаи, мышечная память срабатывает, ты оцениваешь ситуацию и делаешь то, что надо.

—Чем мне нравится мое увлечение? К сожалению, не все умеют переключаться от бытовых проблем. Совершая прыжки я здорово устаю физически, но эмоционально отдыхаю неимоверно, словно побывал в отпуске. И это, пожалуй, главное.