Начальник свердловского угрозыска Александр Мазаев: «Каждый мужчина в душе чуточку воин»

В этом году свердловский уголовный розыск получил нового начальника. С 16 февраля вместо прежнего руководителя — Игоря Шутова, отправившегося на повышение в Москву, в департамент уголовного розыска МВД России, — во главе управления угрозыска ГУ МВД России по Свердловской области встал Александр Мазаев, оперативник с 13-летним стажем. Свою служебную карьеру Александр Мазаев начал в 1999 году с должности инспектора ДПС ГИБДД в Нижнесергинском районе; в декабре того же года перешел на службу в уголовный розыск. Через четыре года начал работать в уголовном розыске УВД Екатеринбурга, затем — в областном управлении. Был начальником криминальной милиции УВД Первоуральска, начальником УВД Асбеста, затем вернулся в Екатеринбург на должность начальника отдела управления уголовного розыска ГУ МВД России по Свердловской области. С 16 февраля 2012 года назначен исполняющим обязанности начальника УУР, а с мая избавился от приставки «и.о.» и стал начальником управления.

Своей точкой зрения на состояние оперативной обстановки в регионе, на проблемы в свердловской полиции и в обществе в целом новый начальник управления уголовного розыска ГУ МВД области поделился с JustMedia.Ru.

—Александр Николаевич, освоились ли уже на новом месте?

—На должности уже освоился — все-таки опыт руководящей работы есть. Первоуральск, Асбест — большие райотделы, 750 сотрудников… А здесь всего 236.

—Это непосредственно в управлении. Но у вас вся область в подчинении.

—Всего по области — 39 райотделов, 1230 оперативников уголовного розыска.

—Это много или мало для такого региона, как Средний Урал?

—Это очень мало. Конечно, штаты уже утверждены и бюджет заложен, поэтому большей численности не дадут. Но если бы было хотя бы еще человек пятьсот — результаты работы стали бы значительно лучше. Сейчас на одного оперативника возложена масса обязанностей сразу по нескольким направлениям — здесь и наркотики, и кражи, и грабежи, и преступления против личности, и экстремизм. Возьмем, к примеру, Артемовский — там семь оперов и между ними все эти направления разделены.

Тем не менее, с работой мы справляемся. Посчитайте — в результате реформирования сократили около 200 оперативников по области, а результаты хуже не стали. Но я максималист — хочется, чтобы было больше и лучше.

—Каковы эти результаты, если рассматривать первое полугодие?

—Если брать тяжкие и особо тяжкие преступления — убийства, изнасилования, причинение тяжкого вреда здоровью с летальным исходом, разбои, грабежи, квартирные кражи и хищения автотранспорта, борьба с которыми является приоритетным направлением в работе уголовного розыска, то за полгода мы раскрыли 5073 таких преступления. Раскрываемость выросла на 4,4%. Только преступлений против личности раскрыто 1092 — 91% от совершенных.

—Какие преступления труднее всего раскрывать?

—Кражи — они совершаются тайно, в условиях неочевидности. Если происходит убийство, виновник зачастую известен сразу — до 80% таких преступлений совершается на бытовой почве, в ходе распития спиртного, когда преступник и не думает заметать следы. А если брать те же грабежи, то потерпевшие видят лица своих обидчиков и могут их впоследствии опознать. А когда совершается кража — и потерпевшие, и мы поначалу пребываем в полном неведении. Соседи, как правило, ничего подозрительного не замечают. Служебная собака может взять след, но зачастую он обрывается возле дороги — преступники уехали на машине. Поэтому здесь успех зависит в первую очередь от кропотливого труда сыщика. Сравниваем преступления по способу совершения, проверяем ранее судимых за подобные кражи… Большая удача — обнаружить на месте преступления следы пальцев рук. Их «прогоняют» через централизованную компьютерную базу данных — автоматизированную дактилоскопическую информационную систему «Папилон». Если есть совпадение — остальное дело техники: задерживаем подозреваемого, проверяем алиби, проверяем места скупки краденого…

В этом году, кстати, количество квартирных краж снизилось на 22%.

—Уральцы стали внимательнее следить за своим имуществом?

—Не только. Снижение количества преступлений в целом — это общая тенденция для всей России. И это не просто слова. Главное требование и руководства МВД, и нашего руководства — регистрировать все заявления граждан о преступлениях без исключения. И сухие цифры говорят, что в первом полугодии зарегистрировано на 13,9% процента преступлений меньше, чем в прошлом году. А раскрываемость тех же квартирных краж выросла с 47 до 54%. Так что они сложные, но раскрываемые…

Другой такой же сложный вид преступлений — заказные убийства. Они тщательно подготовлены, преступник старается не оставлять косвенных и прямых улик. Конечно, в сравнении с серединой 1990-х преступлений такого рода стало в разы меньше — если тогда регистрировали десятки, то сейчас у нас пока остается не раскрытым одно. Но «заказывают», как и прежде, людей, полностью обеспеченных, коммерсантов — таким образом решая проблемы своего бизнеса, в котором зачастую используются незаконные схемы, устраняя конкурентов.

Также в этом году выявлено 1877 преступлений по линии незаконного оборота наркотиков, что на 5,5% процента больше, чем за первое полугодие 2011 года. Расследовано и направлено в суды 1072 уголовных дела — это больше на 4,5%. Полицией за полгода изъято 77 килограммов различных наркотических средств. Наркотиков стало меньше, но в основном потому, что наркозависимые переходят на дезоморфин, а что там изымать? Жидкость…

—Чем, на ваш взгляд, Свердловская область отличается от других регионов России в «криминальном» плане? Вообще, есть такие отличия?

—Здесь, в сравнении с другими регионами России, всегда много регистрировалось преступлений. Первые места по этому показателю занимают Москва и Московская область, а Средний Урал «соревнуется» за «почетное» третье место с Санкт-Петербургом и Ленинградской областью. Но если только в Петербурге живет около пяти миллионов человек, то у нас на всю область столько же. Чем обусловлены такие высокие показатели преступности? Во-первых, Свердловская область — достаточно процветающий регион, здесь много серьезных предприятий — машиностроение, цветмет, развитый средний и малый бизнес, а это всегда привлекает криминалитет. Уровень жизни на фоне, например, центральной России у нас достаточно высокий. Во-вторых, на территории Среднего Урала находится 42 исправительных учреждения, больше только на севере страны. Одновременно здесь содержатся до 40 тысяч заключенных. И многие из них после отбывания срока так и оседают здесь, женятся, заводят семьи. Но, увы, именно эта категория и может достаточно легко снова преступить закон — в колониях ведь сидят не ангелочки.

Анализ оперативной обстановки показывает, что очень много преступлений, в том числе рецидивных, регистрируется на севере области, где оседают бывшие осужденные, — в Серове, Тавде, Североуральске, а также в крупных городах — Нижнем Тагиле и, конечно, Екатеринбурге. В небольших населенных пунктах обстановка спокойнее — там в большей степени люди заняты трудом, у них свои хозяйства. А на преступления идут не совсем благополучные граждане — те, кто приезжают в город вроде бы в поисках работы, но зачастую работать просто не хотят, а выпить и закусить надо — вот и получаем уличный грабеж. К тому же в таком большом городе, как Екатеринбург, проще раствориться.

—То есть все беды — от нежелания работать?

—Как показывает практика — именно так. Когда нет желания трудиться, когда голова ничем не занята, человек начинает думать, что может сделать все, что угодно.

—Большую роль, как известно, в раскрытии преступления играют показания очевидцев, да и вообще многое зависит от сотрудничества населения с органами внутренних дел. Как сейчас — люди охотнее идут на контакт с представителями полиции?

—Да, сейчас в этом плане стало легче. Общество, может быть, просыпается, становится добрее, отзывчивее. Люди действительно стали жить лучше, особенно по сравнению с началом 2000-х. Соответственно, меняются и их взгляды — нам стали больше помогать, даже несмотря на весь этот «черный пиар», который устраивают правоохранительным органам СМИ. И реформа МВД, я считаю, с этой точки зрения была затеяна правильно. Возможно, само название «милиция» измотало людей. А теперь у нас молодой сильный организм, строгий отбор, и качество работы меняется к лучшему. На службу перестали брать «людей с улицы». И общество стало поворачиваться к нам лицом. Хотя, конечно, мы, полицейские, — сами часть этого общества.

—Насколько я знаю, вашим «боевым крещением» на посту начальника уголовного розыска стало успешное раскрытие убийства московского фотографа Алексея Ворначева в Красноуфимске в начале мая нынешнего года. Расскажите, как шла работа над этим преступлением?

—А что сказать? Был молодой очень увлеченный профессионал, любознательный, всесторонне развитый. Делал очень красивые фотографии — я их видел в Интернете. Сюда приехал, потому что услышал, что здесь есть два виадука — очень красивые мосты постройки начала XX века. Вышел на станции, забронировал место в гостинице в Красноуфимске, но так и не добрался до нее. Решил, пока светло, сфотографировать мосты. Все случилось, когда он шел от одного моста к другому. Это мы с начальником нашего убойного отдела Алексеем Искоренковым выяснили уже потом, спустя четыре дня… Навстречу попались пьяные молодые люди. Увидели фотоаппарат, да и внешне незнакомец кардинально отличался от местных. Остановились и начали его избивать — жестоко, палками по голове. Забрали фотоаппарат, сумку и берцы. Один из них тут же сбросил свои сланцы и надел ботинки убитого. Ну а потом отправились праздновать, как раз шла череда майских праздников…

Надо сказать добрые слова красноуфимским оперативникам — они сработали профессионально, грамотно выстроили версии. А дело было реально непростое — ни свидетелей, ни очевидцев… Одежда жертвы разбросана. На пять километров вокруг ни души, только проселочная дорога.

—А сланцы, брошенные на месте преступления, не помогли?

—Поначалу мы думали, что это его сланцы — выпали из сумки. Ждали родителей, чтобы опознать вещи. Но когда родители приехали, убийство уже было раскрыто. Взяли всех четверых, проверили их на полиграфе. Кстати, когда много фигурантов, преступление раскрыть легче. Если подозреваемый один, он может упереться — ни туда и ни сюда. А тут развели по разным кабинетам, задали несколько неудобных вопросов — и картина стала ясной.

—За что убили Алексея? Только за фотоаппарат и берцы?

—Есть такая категория преступников, которым все равно, за что убивать. Могли убить просто ради того, чтобы убить, просто потому, что другой. Все они неработающие, один ранее судим за грабеж. Это наше молодое поколение, рожденное в 1990-х годах. К великому сожалению, таких очень много — у них нет желания учиться, нет желания работать. Хотя в Красноуфимске работу можно найти — на той же железной дороге, там полгорода работает. И техникум приличный есть.

—Мы с вами недавно были на круглом столе по проблемам наркозависимости, где, в частности, поднимался и вопрос воспитания подрастающего поколения. Вы так же считаете — все начинается с семьи?

—Я абсолютно с этим согласен. Все, что говорилось на том круглом столе про семью — увы, правда. Семья теряет ценность, из трех браков распадаются два. О каком воспитании в семье в такой ситуации может идти речь?

Я был не согласен с точкой зрения на другую проблему — что за употребление наркотиков следует ввести уголовную ответственность. Так можно треть страны пересажать. Наркомания сейчас — такая же национальная проблема, как алкоголизм. Есть медицинская статистика, но она считает только тех, кто официально состоит на учете у врача-нарколога. А есть наша оперативная статистика. И она в десятки раз превосходит официальную. Так же как и по алкоголизму. Попробуйте в пять утра проехать по ночным увеселительным заведениям — везде пьют.

—Раз уж мы затронули проблему алкоголизма, что вы скажете о новом законе, приравнивающем пиво к алкогольным напиткам и ужесточающем наказание за его потребление в общественных местах?

—Это правильный закон, давно пора было внедрять такие меры. И он, уверен, будет работать. Как показывает практика, нам нужны жесткие превентивные меры. Вот когда штраф за тонировку был 500 рублей, то растонировались единицы. А когда за это нарушение стали номера с машин снимать, все мигом тонировку убрали, даже с джипов. У нас какое-то свое, особое, понимание свободы — мы ее воспринимаем в буквальном смысле, то есть делай все, что хочется, не заботясь об окружающих. А свобода человека — это в первую очередь показатель его воспитанности, соблюдение элементарных норм приличия и общежития. Поэтому, может быть, жесткости надо больше.

—Возвращаясь к реформе МВД — есть ли для вас понятие идеального полицейского?

—Идеального не бывает ничего, по самой природе. Но для меня, в первую очередь, полицейский должен быть отзывчивым — не разговаривать через губу, а реально быть чутким помощником для тех, кто попал в беду. Естественно, он должен быть компетентным, быть в курсе событий и постоянно развиваться. И еще — следить за собой. Всё начинается с внешнего вида, а заканчивается профессионализмом. Будет желание — станешь специалистом высокого класса.

—Можете как начальник дать оценку своим подчиненным?

—Это абсолютно боеспособный и рабочий коллектив. Хотя я максималист и всегда хочу лучшего, но в целом все сотрудники управления заслуживают высокого звания сыщика уголовного розыска. Конечно, есть сложности. Главная — то, что они все очень молодые. Костяк оперативников сегодня — от 23 до 33 лет. Вспомните любой советский фильм про уголовный розыск — там действуют такие монстры 45-летние, дядьки с усами, умудренные опытом, фронтовики. А сейчас 80% оперативников — парни из института. Большой отток профессиональных кадров происходил и в 1990-е, и в 2000-е, когда в коммерческих структурах требовались специалисты нашего профиля — для работы в службах безопасности, например. «Зубры» уходили в частный бизнес, а молодым приходилось начинать всё с нуля, по сути вырастать в оперативников самостоятельно. Институт наставничества, к великому сожалению, потерян, его не стало — некому обучать молодых сотрудников азам профессии, некому показывать, как действовать в различных ситуациях, начиная со звонка в дежурную часть и выезда на место происшествия. Но, увы, такое было тяжелое время. Старики рассказывали, в одном из райотделов зарплату милиционерам портвейном выдавали, кабинеты были этими ящиками заставлены. Как выживать и содержать семью? Поэтому многие и не выдерживали.

—А сейчас и зарплату высокую дали полицейским, и соцгарантии вернули…

—Но сознательность еще не вернулась. Зарплата, конечно, очень высокая, но не все ее пока могут осознать и понять, что за эти деньги надо и соответственно трудиться. Это же не сказка — сегодня дали денег, а завтра ты раскроешь все преступления.

—Может быть, стоит воспитывать будущих полицейских с самого детства, в кадетских корпусах, сразу готовить к службе?

—Хорошо, настроим мы кадетских корпусов — а кто будет в них преподавать? Всё, что сейчас нужно, — это работать и еще раз работать. Да и не решить проблему кадетскими корпусами. Я опять возвращаюсь к той мысли, что всё начинается с семьи. Без помощи общества, только с одной высокой зарплатой, мы кардинально ничего не поменяем. Надо, чтобы и уровень населения был соответствующий, чтобы был достаток — многие ведь не от хорошей жизни идут воровать. И для бывших осужденных должна быть соответствующая программа ресоциализации. А сейчас даже человек с высшим образованием не всегда может найти себе работу, что уж говорить о том, кто отсидел срок. Поэтому снова идут на преступление. По-человечески я их понимаю, но как профессионал не должен понимать. Потому что преступление — это зло. И я здесь для того, чтобы люди чтили Уголовный Кодекс.

Понимаете, можно долго рассуждать, почему люди преступают закон. Но справиться с проблемой можно только, когда заработают все институты общества — от семьи, где человека воспитывают, и школы, где его учат, и далее. У полиции уже хирургические методы: совершил преступление — уголовная ответственность. А ведь все мы, образно говоря, выходим из одного детского сада.

Начинать надо в первую очередь с себя. Народ еще не пришел к тому, чтобы уважать нас как представителей власти — об этом говорит статистика правонарушений в отношении сотрудников полиции. И еще не научился объективно оценивать работу органов внутренних дел. Ведь тот, кто никогда не сталкивался с полицией, судит о нашей работе по кому? По сотрудникам ДПС, например. Признайтесь, когда вы едете мимо поста ДПС, то невольно думаете — лишь бы не остановили? Это, можно сказать, заранее негативное впечатление. А мы раскрываем сотни убийств — и нет благодарности. Да и не надо нам благодарности, лишь бы просто не чернили.

—Тогда давайте попробуем на вашем конкретном примере показать, что такое работа начальника уголовного розыска — службы, которая всегда считалась элитой органов внутренних дел?

—Мой рабочий день длится с восьми утра до десяти вечера. Выходные… С 16 февраля, когда я стал исполняющим обязанности начальника управления, выходной у меня был только один — 1 мая. А так стабильно в субботу и воскресенье — прихожу к десяти, просматриваю сводку, ставлю задачи операм. Суббота — полностью рабочий день, а в воскресенье с обеда я на всегда на телефоне. Даже не представляю сейчас, как бы я работал, если бы не было сотовой связи.

—Как с этим мирится ваша семья?

—Моя жена Инна работает здесь же, в уголовном розыске. И это хорошо — я ее хоть на работе вижу. А дочку Лену, которой пять лет, вижу только по утрам, когда отвожу ее в садик. Прихожу вечером с работы — она уже спит.

—На работе вы начальник, а дома?

—Я везде начальник. Если бы я не был дома начальник, то какой бы я был начальник на работе? Хотя иногда хочется побыть просто исполнителем — потому что тебе ставят узкую задачу, ты ее выполняешь и докладываешь, а у меня здесь — сотни задач по всем направлениям…

Но на самом деле моя работа доставляет мне удовольствие. Думаю, я бы мог найти что-то и с более высоким окладом, но мне нравится именно здесь, и я не представляют себя в другой роли.

—Вас нечасто увидишь в форме…

—Потому что мы оперативники, форму носим редко. Только по торжественным случаям. Но мне нравится носить форму. Наверное, потому, что каждый мужчина в душе чуточку воин.

ФОТО: Валерий Горелых

При содействии пресс-службы ГУ МВД России по Свердловской области