«Для оперативника неприемлемы слова «Я сплю», «Я не могу». Константин Строганов — о борьбе с оргпреступностью на Среднем Урале

В День защитника Отечества в Свердловской области, как и в России в целом, принято устраивать торжества, раздавать награды и подарки и говорить добрые слова всем, кто когда-либо носил погоны и держал в руках оружие. И это, безусловно, добрая традиция. Но большинство тех, кто сегодня ежедневно и ежечасно защищает как простых свердловчан, так и интересы всего региона и государства в целом, праздничный день проведут не в кругу семьи и не на торжественных мероприятиях, а на службе. Наш сегодняшний рассказ — об одном из этой когорты настоящих защитников Отечества — майоре полиции Константине Строганове.

Константин Юрьевич Строганов — начальник отдела по борьбе с организованной преступностью управления уголовного розыска ГУ МВД России по Свердловской области. В органах внутренних дел — с 1996 года. Одновременно с поступлением в академию МВД РФ в Москве начал работать милиционером по охране объектов муниципальной собственности. С 2000 года — оперуполномоченный ОВД Коньково Юго-Западного административного округа Москвы. В 2002-м окончил Российскую государственную академию физической культуры и спорта; перевелся в РУОП по Юго-Восточному административному округу Москвы, где служил по май 2011 года — оперуполномоченным по борьбе с бандитизмом, старшим оперуполномоченным, старшим оперуполномоченным по ОВД, начальником отделения, начальником 7-й ОРЧ. Летом 2011-го по предложению своего бывшего начальника Михаила Бородина, который возглавил ГУ МВД России по Свердловской области, переехал в Екатеринбург.

—И каковы впечатления от Урала?

—Мне очень нравится — тихо, спокойно, природа замечательная, рыбалка… Коллектив хороший. Хотя по работе ничего нового не увидел. Единственное отличие — здесь большая территория, громадные расстояния. Соответственно, и составы специфичные — в Москве, например, мне не приходилось иметь дела с организованными преступными группами, которые незаконно рубят лес. А здесь — постоянно. В прошлом году мы раскрыли двадцать преступлений, совершенных только одной группой, в Алапаевске. Вырубали, пилили, продавали — дело прибыльное.

—А заказные убийства, как в Москве, есть?

—Есть и заказные убийства… Вот недавно красиво «сделали» заказное убийство в Первоуральске. В Москве так красиво не получилось бы. Там текучка побольше в работе, быстро кетчупом намазали — всё, до свиданья, «убили». Некогда фантазию включать. А здесь к делу подошли творчески, даже киностудию привлекли (подробнее о том, как оперативникам удалось предотвратить заказное убийство бизнесмена из Первоуральска, читайте здесь — прим. ред.).

Кстати, что еще порадовало на Урале — большие технические возможности для оперативной работы. В Москве их зачастую не имеешь, вся работа сводится к агентурной сетке. А здесь добавляется еще и техника. Это дает нам большие преимущества.

—Кто ваши основные «клиенты»?

—Банды и преступные сообщества. Например, недавно передали в суд дело Стихина по статье 210 УК РФ — организация преступного сообщества. Также в суде дело по шести преступлениям по 209-й статье (бандитизм). Сейчас у нас в разработке аналогичное уголовное дело, в ближайшее время тоже будем передавать его в суд. Вообще, это стандартная работа для подразделения по борьбе с оргпреступностью, но здесь, в отличие от Москвы, у меня больше личного состава и территория несравненно крупнее.

—На чем главным образом «специализируется» уральская организованная преступность?

—Пожалуй, наиболее распространенные преступления — разбои, совершенные в составе организованной преступной группы. Сейчас в суде заканчивается рассмотрение дела о нападениях на водителей-экспедиторов. «Работали» цыгане, пять человек. Нападали по ночам, на стоянках на подъезде к Екатеринбургу, с обрезом. Все сознались в содеянном.

Еще одна преступная группа, состоявшая из таджиков, «специализировалась» на нападениях на китайцев. Часть уже задержана, часть в розыске. Для Москвы, кстати, такие преступления — достаточно обычное дело, а здесь встречаются реже. Китайцы носят деньги в основном прямо в сумках, для кого-то это — большой соблазн.

—То есть китайцы работают, а таджики работать не хотят?

—Таджики тоже хотят работать, но некоторые, возможно, считают, что разбойные нападения — это тоже своего рода «заработки».

Кроме того, если говорить о «специализации» уральских ОПГ и ОПС, то в основном это сбыт наркотиков и мошенничество в крупном размере — часть 4 статьи 159 УК РФ. В том числе и с недвижимостью — так называемые «черные риэлторы», и с банковскими кредитами. Один из примеров — группа Хорунженко, на счету которой более 300 преступных эпизодов. В группу входило 208 человек, действовали по всей Свердловской области, брали кредиты в банках от Каменска-Уральского до Краснотурьинска.

—Как удалось выйти на них?

—Получили информацию, что в колонии в Пуксинке есть сиделец, который организовал такую группу. Подключили оперативные возможности. Установили основной костяк. В этой группе прослеживалась четкая иерархия, каждый выполнял задачи, поставленные организатором. Группа делилась не несколько блоков: кто-то подделывал документы, кто-то подыскивал людей для получения кредитов, кто-то занимался тем, что заметал следы. Людей находили по всей области, в основном — в неблагополучных семьях, алкоголиков, наркоманов. Что интересно — перед походом в банк их приводили в порядок, одевали прилично. Главное — чтобы у потенциальных заемщиков была чистая кредитная история. А чтобы они потом не мозолили глаза — меняли им документы, переселяли на другие адреса, даже поддельную биографию придумывали.

Уголовное дело возбуждено по статье «Мошенничество», но в перспективе им «светит» и 210-я — «Организация преступного сообщества».

—Что вы можете отнести к числу ваших безусловных успехов в борьбе с оргпреступностью?

—По таким преступлениям, как похищение и удержание людей, в прошлом году у нас — стопроцентная раскрываемость. Все подозреваемые задержаны. Остались аналогичные преступления за 2011 год — по ним работа продолжается. В 2012 году было около 16 таких преступлений по области. Было еще два случая похищения невест, в Нижнем Тагиле и в Екатеринбурге, но это уже не наш профиль.

Похищают в основном коммерсантов — требуют денежный выкуп. Происходит обычно так: подъезжают люди в масках, заталкивают в машину. А наша задача — установить, где держат похищенного человека, освободить его и задержать преступников. В некоторых случаях задержание проводили при передаче денег.

Суммы выкупа варьируются от миллиона до десяти миллионов рублей. Но иногда достаточно и одного процента от требуемой преступниками суммы. Самое главное для нас — задокументировать требование передачи денег, чтобы доказать, что похищение действительно совершено с целью выкупа.

—Ваш отдел проделывает колоссальную работу. Сил хватает или…?

—Народу мне действительно не хватает. В настоящий момент у нас в оперативном сопровождении — порядка семидесяти многоэпизодных уголовных дел, по каждому из них надо найти участников, доставить следователю, допросить — все это мы делаем самостоятельно. А личного состава — пятьдесят человек в Екатеринбурге и еще тридцать в межрайонных отделах по области. Но с поставленными задачами справляемся. А когда я только пришел в отдел, в январе 2012-го, нас было 16 человек, в том числе аналитический отдел — четыре женщины. Так что за год мы здорово «подросли».

—Какими качествами должен обладать человек, который хочет работать у вас в отделе, чтобы вы сказали: «Да, это мой сотрудник»?

—Стараемся брать инициативных и творческих. Всех кандидатов я обязательно смотрю сам. Главное требование — трудолюбие. Каждому пришедшему объясняем сразу — работа круглосуточная, выходных не бывает вообще. Нужно четко понимать, что в любое время дня и ночи могут позвонить и слова «Я сплю», «Я не могу» — неприемлемы. Были у меня два сотрудника таких — оба уже в нашем подразделении не работают. После полутора месяцев сами решили уйти.

—А вообще многие не выдерживают такого ритма?

—Когда мы с моим заместителем Сергеем Максимовым только определялись по структуре отдела и такому вот ненормированному графику, всех, кто не захотел остаться, не держали. Если ночью что-то случится, а сотрудник не сможет приехать — это огромный косяк. Несколько человек ушли сразу — как они сказали, сделали выбор в пользу семьи.

—Ну, а как ваша семья относится к такому напряженному графику?

—Моя семья привыкла — я в таком режиме постоянно работаю.

—Кто обеспечивает вам крепкий тыл?

—Жена Екатерина и трое детей — старший сын Миша и девочки-двойняшки, Маша и Даша. Сыну восемь лет, девочкам — по четыре. Еще есть собака породы цвергшнауцер Чоя Фо Ми.

—При такой загруженности на работе, наверное, свободного времени нет вообще?

—Нет, конечно, времени не остается ни на что. Я люблю рыбалку — и зимнюю, и летнюю. В первый год здесь все думал в выходные сходить порыбачить. Но постоянно что-то случалось… В общем, один только раз попал на рыбалку — когда по работе ехал от Сосьвы в Пуксинку, там несколько часов на катере добираться. Взял с собой удочку и на привале наконец-то порыбачил.

—И все же какие-то увлечения у вас наверняка есть? Скажем, спорт…

—Я кандидат в мастера спорта по современному пятиборью — бег, плавание, фехтование, стрельба, конный спорт — выездка и конкур. Но занимался очень давно. Последний раз выступал на соревнованиях на первом курсе академии, в 1996 году. А вообще для поддержания формы хожу в спортзал, плавать люблю.

—А как вы относитесь к оружию?

—Пистолет мне, конечно, положен, но он на хранении. Когда я был двадцатилетним оперативником и без семьи, мне очень нравилось ходить с пистолетом. А сейчас как-то уже нет…

—Сейчас многие говорят о том, что надо разрешить свободный оборот оружия. Ваше отношение к этому как профессионала?

—Наверное, те, кто ратует за это, думают, что если у них будет пистолет, то все двери откроются. Но если серьезно — не знаю, как объяснить такое желание. Можно любить оружие на расстоянии, иногда стрелять в тире, но постоянное ношение — не есть хорошо. Это может спровоцировать определенную категорию людей на то, чтобы этим оружием завладеть.

—Вам самому приходилось использовать оружие в работе?

—Всякое бывало — и я стрелял, и в меня стреляли. Но здесь уже не приходилось. На Урале оперативникам в этом плане работать легче — есть СОБР. В Москве с привлечением СОБРа почему-то сложнее. Лично мне это удавалось всего два раза, поэтому брали все группы, в том числе и вооруженные, самостоятельно, и на квартирах, и так… В те времена и банды были более серьезные — «ореховские», «таганские», «солнцевские»… В Москве, когда я работал в должности начальника отделения по борьбе с бандитизмом, в год у меня три-пять сотрудников получали серьезные ранения — то ножом подколют, то подстрелят. Здесь за прошлый год пострадали двое ребят, почти при аналогичных обстоятельствах. Задерживали злоумышленников на машинах; одного моего сотрудника протащили капоте, а второй серьезно повредил ногу, когда пытался не дать подозреваемому скрыться. Метров семьсот проехал с застрявшей в дверце машины ногой, еще умудряясь стрелять при этом.

—Вы очень тепло отзываетесь о ваших сотрудниках. А какие слова вам бы хотелось услышать от них в свой адрес? И что для вас главное в вашей работе?

—Вчера я разговаривал с одним человеком, и он сказал, что самое главное — востребованность. Если никто не обращает внимания на твою работу, если она не нужна — это самое обидное. Но я бы сказал, что главное — это востребованность, совмещенная с профессионализмом. А мои чисто человеческие качества… Это все же должно быть мнение окружающих меня людей, никак не мое.

Вообще, я считаю, что руководитель подразделения должен оцениваться своим непосредственным начальником. Невозможно писать докладную записку о поощрении и включать в нее самого себя. Это решает только непосредственный начальник — достоин ты поощрения или нет. Но оценка нашей работы видна и в отношении потерпевших. Слышать от них «Спасибо, что помогли» — это очень приятно. Это не только мое мнение, так говорят и мои ребята. Такие слова благодарности сильно поднимают боевой дух.

Материал подготовлен при содействии пресс-службы ГУ МВД России по Свердловской области